Наблюдать за «страданиями» младшего было невыносимо. Еще более невыносимыми были мысли о том, что боль, испытываемая младшим появилась именно из-за него. Изначально, из-за этого Хекджэ захотелось быстро выйти из него, дабы прекратить все это, чтобы Хонки более не было больно, но затем он подумал о том, что от этого не будет никакого толку, а боль-то все равно рано или поздно сойдет на задний план. Это и заставило его остаться в неподвижном положении еще некоторое время, пока айлендец молча мучился под ним. Когда он заметил маленькие блестящие капельки слез, все стало еще хуже, но тем не менее, он все еще ничего не предпринимал, лишь пригнулся и стал медленно сцеловывать соленую воду с  теплой кожи. В скором времени он почувствовал чужие ноги на своих бедрах, которые сжимали их, будто пытаясь затолкнуть старшего еще глубже во все еще напряженное тело. Он почувствовал, как Хонки слегка вздрогнул и проделал некоторые движения, как бы показывая Хеку то, что он готов к дальнейшим развитиям событий. Подхватив эту мысль, Ли глубоко вдохнул и медленно повел бедрами обратно, выползая из чужого тела, но, не выходя до конца, резко толкнулся обратно. Он понимает, что резкость в данном случае – не лучший вариант, и что стоит быть более нежным, иначе все может только еще хуже обернуться, но упорно раздумывать об этом он не хотел, а потому и не понял того, что стоит временно остановиться. Он продолжал делать резкие толчки вперед, пытаясь проникнуть все глубже, целуя чужие губы, периодами отрываясь, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха. Поначалу ему показалось, словно он ничего и не чувствует, но со временем, когда он все быстрее начал увеличивать темп движений, он стал думать совершенно иначе. Говорить о каком-то разуме уже просто нет смысла, так как Ынхек в данный момент – это просто животное, которому, с каждой секундой, нужно все больше и больше. Животное, которое не насладится, пока не возьмет полностью. Потому и толчки каждый раз становились все грубее, резче и быстрее, а сам он начал кусать губы младшего. Наваливаясь на него сверху, он начал вдавливать его в диван, пытаясь прижаться к нему как можно сильнее, опуская руки ниже и сжимая его бедра пальцами, периодами впиваясь ногтями в кожу. Ткнувшись носом в шею, он начал спускать со своих губ периодические стоны, низкие и несколько тихие.

Сказать, что такой поворот событий был неожиданным – это ничего не сказать. Ынхек вообще подозревал, что еще немного и все это закончится, быстро и без каких-либо помех. Но не все так просто. Когда младший, все еще красующийся под старшим, начал упорно пытаться его остановить, Хекджэ даже не сразу этого заметил и только потом соизволил временно остановить свои движения. Он удивленно уставился на Хонки и пытался понять, что он сделал не так. До этого он как-то об этом не задумывался, но сейчас все пришло быстро, резко и все сразу. Ведь действительно, сейчас, теряя голову над столь дорогим ему человеком, он не задумывался ни о нем, ни о себе. Он думал лишь о том, что происходит… ну и, конечно же, в большем количестве времени он вообще ни о чем не думал. Из-за этого он мог причинить слишком много боли младшему Ли, либо сделать что-то не так, не причиняя боли, случайно, в порыве чувств, сказать что-то не то. Медленно опуская взгляд, он уставился в определенную точку на чужой груди, после чего Хонки и проделал то, что, видно, и задумывал, так старательно останавливая Хекджэ. Пара ловких движений, и тот уже не лежал под кем-то, а властно покорял суджевца, сидя сверху на нем. Сначала до него это откровенно не доперло. Он непонимающе глядел на любовника и пытался понять смысл его действий. Способность к логическому мышлению возвращалась к нему очень медленно, а потому он не сразу принял это как должное, а сначала лишь некоторое время сидел, ничего не предпринимая. Но в скором времени и до него, наконец, дошло, что делать то, что происходит сейчас, можно в огромном количестве разных поз. Черт, да даже книгу можно купить, да почитать там чего, научиться полезному… Фу, какая гадость, как пошло! – пронеслось в светлой головушке Хека, когда он слегка поморщился. Но время на месте не стояло, точно также, как и бездвижно не сидел на месте Хонки. Обнимая старшего, прижимая его все ближе к себе, он поднимался, а затем резкими движениями вновь опускался, что давало тот же эффект, что и действия самого Ынхека пару секунд назад. Шумно выдыхая, он пробежал пальцами по влажной спине, затем по бокам, там плавно опустился к бедрам и с них скользнул к ягодицам, к которым тут же прижал ладони, слегка сжимая их и откидывая голову назад. Проделывая руками это действие, он начал слегка помогать айлендцу в его движениях, вновь периодами позволяя себе парочку низких стонов, при слегка грубых движениях. Еще спустя некоторое время, он сам начал двигать бедрами навстречу Ли, а когда слышал свое имя, слетающее с его губ, окончательно терялся, полностью отдавая себя этому делу. Прошло не так много времени, но Хекджэ уже сейчас чувствовал, что еще немного, и он будет готов к смерти. Все что угодно, но это невыносимое, сносящее голову , ощущение более не могло оставаться здесь, ему нужно уйти, иначе оно просто добьет бедное тело старшего. Его желания были вполне реальны, так как его возбуждение было слишком высоко, а потому и закончиться это обещало быстро. Ну и, как и должно было то случиться, сделав парочку резких движений, пытаясь проникнуть в младшего как можно глубже, Хек излился, не выходя, в него, низко и протяжно простонав в губы Ли. После этого, он автоматически продолжал еще некоторое время двигаться в горячем теле, побежав ладонями вверх по спине, но в скором времени перестал, когда это, или не это, но помогло закончить и Хонки, которого сейчас Ынхек пожирал взглядом, глубоко дыша и еле прижимая к себе.

По окончанию всего действия настал самый тяжелый момент, когда понимаешь, что сейчас решится твое будущее. Все еще глядя на Хонки, Хекджэ перебирал различные варианты дальнейшего развития событий в своей голове. Вполне логичным сейчас было бы то, если бы младший, без лишних слов или действий, встал бы, оделся, да вышел отсюда, а после этого не показывался бы Ынхеку на глаза некоторое время. После такого, конечно, нужно отойти, все-таки, если бы все остановилось на детских поцелуйчиках да почмокиваниях в щеку, все было бы гораздо легче, но произошло что-то, что превосходит интимность вышесказанного, причем намного. Конечно, есть и другой вариант, где Хонки, не желая более никуда деваться, остается здесь, рядом с Ли, который в растерянности не знает, что ему сейчас стоит делать. Возможен и третий, в котором говорится о том, что младший Ли, выговорившись в лицо старшему, говорит, что более не желает его видеть, после того, что он сделал с ним. Собирает свои вещи, одевается и уходит, после чего никогда более не приближается к нему и сторонится даже слов «супер джуниор». Этот вариант Анчоусу нравится меньше всего. Покрепче сжав его в своих объятиях, дабы не дать никуда уйти, он коснулся губами его плеча, а затем вновь уставился в его глаза, после чего и услышал это слегка пугающее «Ынхек». Было страшно, потому что неизвестно, что еще может последовать за этими словами. Хек боялся самого худшего, а потому и захотел оглохнуть в ту же минуту. Выдыхая, он забегал глазами по сторонам, словно пытаясь найти, на что бы переключить внимание младшего, который, кажется, все также смотрит на него. Замерев на месте, а затем медленно переведя взгляд на него, суджувец затаил дыхание, так как ожидал, что именно сейчас продолжится речь Хонки. Но нет, тот все еще молчал. Либо он обдумывал свои будущие слова, либо он просто не знал что сказать. Если и Ынхек продолжит молчать, то есть риск услышать не очень приятные слова, а потому, дабы не позволить произойти непоправимому, он резко выкинул слова:
- Я люблю тебя.
Во время данных слов его лицо совершенно не поменяло своих эмоций, глаза также ничего не передавали. Он просто сказал, просто подтвердил свои чувства, которые, как ему казалось, и так должны были быть известны младшему. Но, тем не менее, после этого ему стало очень неловко, а потому, быстро и осторожно, не дожидаясь ответа младшего, усадил его на диван рядом с собой, а сам резким движением поднялся на ноги.
- Я думаю, тебе лучше одеться, а то в любую минуту может вернуться Чанмин и придется ему все объяснять, - сказав это, а затем вспомнив своего соседа, Ынхек решил, что тот скорее не дожидался бы объяснений, а быстро бы ушел в другую комнату, со словами «ой-ой, простите, я не буду мешать, развлекайтесь». Чертов приколист. Качнув головой, Хекджэ отправился в ванную, где успешно принял душ. Он не обращал внимания на то, что там делал Хонки, да и к тому же через запотевшее стекло было бы трудновато увидеть его. Наверное, это и к лучшему. Все-таки сейчас ему и вовсе не хотелось знать, что в его квартире есть кто-то кроме него. Он произнес вслух то, что таил глубоко в себе долгое время, чем не хотел делится совершенно ни с кем, а сейчас рассказал все и прямо, именно тому человеку, которому он боялся говорить об этом больше всего. Но почему-то тогда ему показалось, что это самый подходящий момент. Что ж. Вечно прятаться от Хонки было нельзя, а потом он все-таки набрался смелости, побольше воздуха в груди и отправился обратно.

Оказавшись рядом с Хонки, Хекджэ окинул его взглядом и застыл на месте. Тот, кажется, погрузился в свои мысли, которые были спрятаны от посторонних, таких, как суджевец, который старательно пытался надумать в своей голове, о чем сейчас может размышлять этот человек. Все это бессмысленно, ибо нам не дано читать чужие мысли, только если случайно это сделать, а потому он забил на это и просто дождался момента, когда младший взглянет на него. Ждать долго не пришлось, а когда Хонки взглянул на него, на лице появилась легка улыбка, на что ответили почти взаимностью, добавив при этом:
- Спасибо, Ынхек-хен. И, даже если ты просто хотел утешить меня своими словами, я хочу чтобы ты знал. Я действительно люблю тебя.  Давно и безнадежно.
Пальцы айлендца касались его щеки, а слова добирались до самого сердца. Сглатывая слюну, он легко выдохнул и отвернул голову в сторону. Ему казалось, что самое страшное на этом уже закончилось, так как он сказал уже все, напрямую. Но не тут-то было. Видно, он сказал это недостаточно убедительно для того, чтобы в его слова можно было поверить. Честно говоря, вот так, прямо, причем еще и после секса, Ынхеку говорить о своих чувствах пока никому не доводилось, а потому это его немного смущало. Как-никак, а он все-таки хотел передать этими словами все: почему он все это начал, почему закончил, почему он выбрал этого человека, хотя бы, почему он старался делать все так бережно и осторожно. Все без толку. Видно, стоило это сказать все-таки позже, или же раньше. Но сейчас просто нет смысла раздумывать об этом, так как все уже было сказано, а его слова не восприняли всерьез. Может и его самого всерьез не воспринимают? Их отношения с Хонки развивались медленно, не торопясь. Время, когда младший был рядом, тянулось медленно и болезненно. Каждый раз казалось, что Хека медленно и мучительно расчленяют, отрезают по кусочку, не торопясь, ведь впереди еще много времени. Появлялось ощущение, что это никогда не закончится, и их отношения никогда не достигнут того пика, когда можно будет спокойно вздохнуть, а не держать воздух в своих легких, не позволяя ему уйти. Все эти пытки Ынхек проходил не для того, чтобы сейчас услышать что-то вроде того, что мол твои чувства не искрение, твои слова ложь, ну и что-то типа этого. Нет, спасибо, он проходил через все это для того, чтобы в конечном результате получить за это хоть какой-нибудь приз, пусть маленький. Допустим, что этим самым призом мог оказать секс с любимым человеком, но разве он не сделает только хуже? А может быть это лишь очередное испытание? Возможно, их отношения развились еще не до самого конца, а потому, после того, что произошло, у них все равно ничего не будет? Нет, спасибо.
Вздыхая и не обращая внимания на дальнейшие слова младшего, Хекджэ потянулся к своей одежде. Надо все же одеться, а то немного неловкая ситуация, когда с ним пытаются поговорить серьезно, а он стоит здесь, лишь слегка прикрываясь одним полотенцем, да к тому же и не слушает того, что ему говорят.
Одевшись, он наконец встал ровно и заглянул в глаза младшего, которые по-прежнему глядели на него. В его собственных отразились усталость и не желание разговаривать об этом сейчас, к тому же, когда его ни во что не ставят. Именно потому он прижал ладони к теплым щекам и прижался к губам младшего своими. Он начал целовать его так, будто в последний раз, не желая отпускать его, постоянно углубляя поцелуй и прижимая его к себе, предварительно обняв его за плечи. Но спустя некоторое время, он все же заставил себя оторваться от мягких губ, облизнув после этого свои.
- Ты можешь не верить мне – это дело твое. Но это не изменит мои чувства, - слегка пожимая плечом, суджевец присел на край дивана и протянул руку, сжав пальцами ладонь Хонки.

Кажется, Хонки и сам не особенно хорошо осознавал то, что делает, и что вообще происходит. От слов Хекджэ в глазах младшего что-то мелькнуло. Он не понял что это. То ли недоверчивость, то ли совсем наоборот, а может и вообще что-то постороннее. Зачем решать что-то раньше времени. Тем более, сейчас, пристроив свою задницу на мягкий диван, он чуть расслабился, но не отпустил чужой руки. Сутки, даже больше, без сна дали о себе знать и его глаза начали закрываться на автомате. Слишком много сил у него забрало то, что происходит последние двадцать четыре часа. Но раскрыть их вновь все же пришлось, когда он понял, что теплые пальцы уже сильнее сжимают его руку. Взглянув на Хонки, суджевец наблюдал за тем, как тот, не спеша, опускается на корточки перед старшим, заглядывая ему в глаза. Ну вот, сейчас он скажет что-нибудь такое, что отобьет любой сон у Ынхека. Конечно, возможно, он предпочтет вообще промолчать, но это тоже не вариант, так как, если он будет молчать, то так или иначе, а Хекджэ просто провалится в сон от такой тишины. Уж пусть он лучше все-таки скажет что-то такое, от чего у Анчовины встанут дыбом волосы, а то упасть замертво, погрузившись в сон, будет тоже не очень приятно. Подняв свободную руку и потерев ей глаза, он вновь взглянул на Хонки и слегка вздохнул.
- Я верю тебе. Просто, я не могу поверить тому, что мои чувства взаимны. Я и надеяться на это не мог.
Слегка приподнимая брови, парень убедился в том, что Хонки умеет выводить из сна. Любое желание просто отбило, когда он произнес это «надеяться». Неужели Хекджэ проявлял так мало заботы, так мало показывал своих чувств, мало проводил с ним времени. Он даже делал периодические намеки, потому что никак не мог сказать все напрямую, как есть. Но, и в данном случае, видно, все без толку. Вздыхая и опуская голову Хек лишь слегка покачал головой и ухмыльнулся, решив, что сам виноват, раз за двадцать пять лет так и не научился.
- Правда, я до сих пор не верю, что ты рядом со мной.
Теперь младший оказался сидящим сверху на уставших коленях, но нужно найти в себе силы, чтобы случайно да не завалиться с ним на пол. Обхватив руками талию Ли, Ынхек заглянул ему в глаза и тихо выдохнул, слегка склонив голову в бок, после чего закрыл глаза и чуть нахмурился. Устал… Вновь раскрыв свои глаза, парень обратил внимание на то, что Хонки все еще глядит на него, но спустя пару секунд резко отворачивается, чем заставляет старшего слегка вздрогнуть. В скором времени оказалось, что тот просто отвлекся на свой телефон, в котором, кажется, строчил кому-то сообщение. А потом, кажется, кому-то еще. Нет, это не значит, что Хекджэ подглядывал за тем, что он там делает, но просто ожидание было невыносимым. Этой ночью он не хочет делить айлендца ни с кем. Сегодня он забрал его себе и никому более не отдаст. Зачем делиться тем, что само так просто пришло к тебе в руки, а особенно учитывая, что это твой любимый человек. Слегка придвинув младшего к себе, Хекджэ ткнулся носом ему в шею и прикрыл глаза, слегка касаясь губами кожи. Когда он отлип, дабы проверить, не закончил ли там Хонки, тот именно в этот момент и оторвался от мобильного, взглянув на старшего Ли. Заглядывая в чужие глаза, Ынхек почувствовал, что его ноги слабеют все быстрее от этого теплого чувства, охватывающего все его тело. Всего пара мгновений, и ожидания суджевца подтвердились. В скором времени он уже вновь висел над парнем, только теперь на полу и лишь по своей глупости.
- Ой, прости. Ты не ушибся? – в голосе послышалась капля волнения. Самое неприятное сейчас было то, что он вполне мог причинить данному человеку боль своим эпичным падением.
Погладив Хонки по волосам, он окинул его быстрым взглядом и вздохнул.
- Я просто немного устал, прости, - он повторил это слово дважды, хоть и сам не заметил этого. Его рука продолжала гладить чужие волосы, затем щеку, шею и плечо. Какой-то непонятный приступ нежности резко накатил на него, и сердце внутри начало бешено биться в груди. Пригнувшись, он коснулся губами теплой щеки, затем второй, потом поцеловал в ушко, при этом всем еще и постоянно пришептывая тихое «прости», а на последок, когда его губы оказались на шее, он вновь произнес слова, первый раз в которые, кажется, не поверили.
- Я люблю тебя, - после этого он молча улегся на пол рядом с младшим Ли и обнял его одной рукой за талию, притягивая ближе к себе, сильнее сжимая его в своих объятиях. Он не хотел отпускать его. Не сегодня, не сейчас… Да вообще никогда. Все что угодно, лишь бы только он не уходил.

- Не извиняйся, все в порядке. Мы ведь уже больше суток на ногах, а тут еще я к тебе на коленки уселся.
Вздыхая, Хекджэ пожал плечом, так как ответить на это ему было действительно нечего. Спорить бессмысленно, так как Хонки дело говорит, но и соглашаться он с ним не собирается, так как он, как мужчина, мог бы и выдержать маленькую тяжесть. Да и, к тому же, какую тяжесть? Собственно, это не первый раз, когда Ынхеку приходится держать младшего Ли на себе. На коленях, на руках, на спине – не важно, один черт. И он прекрасно знает, что данный человек почти ничего и не весит. Да, удерживая его, ты ощущаешь, что все-таки что-то у тебя в руках есть, но так, чтобы молить о пощаде – такого еще не было. Более жестоко, это когда на него набрасывается Шивон, пытается удобно устроиться у него на спине и приказывает нести его туда, куда глаза глядят. В эти моменты бедному Хекджэ кажется, что вот-вот и у него переломится позвоночник. Ах, этот Шивон. Столь прекрасный и столь… тяжелый.
От мыслей о конях и божествах его отвлекла рука младшего Ли, которая коснулась его щеки. Слегка приподняв голову, он взглянул на Хонки и замер на месте в момент, когда тот начал говорить:
- Я тоже люблю тебя, Ынхек-хен, - эти слова были единственным, чего сейчас хотелось парню. Он чувствовал, как тепло разливается по его телу, в то время, как по спине пробегают мурашки и неприятный холодок. Непонятно, каким образом он туда попал, справившись с футболкой, но сейчас вовсе не об этом. Сейчас Ли упорно прижимался к телу старшего, а тот в свою очередь бегал пальцами по его спине, осторожно касаясь его щеки губами. Ему было хорошо. Не нужно было больше ничего. Присутствие рядом данного человека усыпляло его больше, чем что-либо еще, ибо никто и ничто не может быть более лучшим успокоительным, чем этот парень… Конечно, если не считать маму. Но есть во всем этом одно маленькое но. А это именно то, что сейчас они лежат на полу. Нет, конечно, Хека это не сильно волновало, ему было все равно где повалить свою тушку, но вот Хонки это, кажется, волнует чуточку больше:
- Нельзя на полу лежать – заболеем.  Давай хоть на диване устроимся. А еще лучше на кровать лечь.
Ответом было лишь недовольное ворчание. Не раскрывая глаз, парень наивно решил, что теперь его оставят в покое, и он сможет спокойно вздремнуть, но не тут-то было. Он почувствовал какое-то движение, а затем понял, что и сам уже почти сидит на полу, из-за чего все-таки заставил себя раскрыть глаза. Оглянувшись, он понял, что ему помог подняться Хонки, после чего последний и вовсе заставил его встать на ноги. Только сейчас истинное лицо Хекджэ показалось из-за маски сурового мужчины, и он слегка захныкал из-за того, что его потревожили. Но все оказалось не так плохо, потому что их пунктом назначения оказалась кровать, оказавшись на которой суджевец тут же расслабился и почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Когда же рядом, лежащим, оказался еще и младший Ли, он оказался еще выше, только не знает где это, но не суть. Все, теперь все идеально, его никто не будет трогать, он сможет спокойно поспать, хотя бы немного, пока не придет Чанмин и не начнет возмущаться о том, что здесь вообще происходит. Но нет, а на этот раз ему не дали спокойно отключиться:
- Хёкки, сейчас глупости спрошу, но  почему я? – странный вопрос заставил одну бровь Ынхека слегка приподняться. Приоткрыв один глаз, он взглянул на айлендца и шумно выдохнул, после чего вновь закрыл глаза и лег ровно, обнимая его одной рукой за плечи.
- Что за ерунду ту спрашиваешь? Я что выбирал что ли? – голос звучал тихо, устало, но четко и понятно. – Люди не выбирают тех, кого любят, выбирает их сердце. А я с ним не так часто общаюсь, а потому как-то не особенно сдавался в подробности его желаний, - он слегка пожал плечом, а после перевернулся на бок, оказавшись лицом к лицу с Хонки. – Просто прими это. Мнение моего сердца схоже с мнениями миллиона других сердец, которые любят тебя, ходят на твои концерты, - вздох. – Я типичен, но это не мешает мне любить тебя, ведь так? Если однажды мне придется вступить в ряды примадонны, чтобы иметь возможность наблюдать за тобой, я приму это как должное, потому что в твоем праве решить, как тебе жить. А пока, - он начал переходить на шепот, еле касаясь мягких губ младшего своими. – Просто будь со мной… Будь моим… Отдайся мне и позволь любить тебя.

- Я с тобой... Я твой... А позволять любить себя я не вижу смысла, просто потому, что никогда не ставил такого запрета.  Мне очень хорошо с тобой, уютно, тепло. Но в то же время волнующе.
Хекджэ чувствовал, как рука младшего сжимает его собственную и тихо вздыхал, наблюдая за тем, как периодами резко меняются эмоции на чужом лице. Это было забавно, так как складывалось впечатление, что Хекджэ способен все изменить лишь одним словом. Собственно, так оно и было. Заставить человека волноваться, расслабиться, али еще что, очень просто. Все зависит лишь от твоей интонации и от того, что ты говоришь. Например, сейчас Ынхек легко бы смог заставить младшего волноваться, сказав ему в лицо что-нибудь неприятное, что ранило бы его чувства. Он мог бы заставить его радоваться, сказав, что будет любить его до конца своих дней. Он мог бы просто помочь ему расслабиться, нашептывая какие-либо ласковые слова ему на ушко, поглаживая пальцами его плечо, лопатки, поясницу. Но играть с чувствами чужих людей намеренно никогда не было правильным, и все это должно было происходить само. Как-никак, но следить мы должны за своими эмоциями, за своими действиями и словами, и не причинять намеренно боль тому, кто этого не заслуживает. Если человек делает зло – это его проблемы и делать что-то похожее по отношению к нему просто глупо. Жаль, но иногда желание делает так, что человек превосходит самого себя и хочется видеть самые различные эмоции на том или ином лице, как, например, сейчас. Лицо Хонки – прекрасно. Он мил, красив, его кожа мягкая, а щеки периодами горят, заставляя разум Хекджэ улетать куда-то очень далеко. Ему хочется увидеть все эмоции, которые только может выдать это лицо. Он хочет любить его любым. Но еще больше он хочет любить всего Хонки. Полностью, без исключений. Но, к сожалению, в жизни люди часто встречаются с разочарованиями, а потому никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем, что не дает тебе расслабиться. Кто-то не смотрит на это и живет ради удовольствий, а кто-то постоянно волнуется о завтрашнем дне и не может успокоиться, накручивая себя и создавая странную ауру вокруг себя самого.
Ответить на слова младшего Ынхек не успел, так как тот прижался к губам старшего, целуя его, на что сам Хек не мог не ответить. Он коснулся пальцами плеча Хонки, а затем побежал ими ниже по руке, пробираясь в его ротик языком, касаясь его кончиком зуб, десен и неба. Но, в скором времени, поцелуй был жестоко разорван, чему последовал разочарованный стон, забывшего про сон суджевца. Он наблюдал за тем, что теперь делал айлендец и не совсем понимал суть его действий, но она, собственно, была ему и не нужна, так как младший почти сразу же вернулся к Хекджэ. Слегка непонимающе оглядывая Ли, парень вздохнул и обнял его за плечи, прижавшись губами в уголку его губ.

Что же. Откровенно говоря, проснуться под рев телефона было не очень приятно. Собственно, а чего он заорал-то? Пытаясь нащупать мобильный где-то на кровати, Хекджэ, убедившись, что его там все-таки нет, разочарованно стонет и расслабляется, дабы показать миру то, что он не намерен вставать в такую рань. Но, что говорить, а телефон все не замолкал. Честно, он уже начинал бесить. Но это не тот случай, когда кто-то ждет его на другой линии. Он знает, что это за звуки, знает примерно откуда они доносятся и, кажется, догадывается, что они пытаются ему сказать. Лениво переворачиваясь на другой бок, он внезапно падает на пол, при этом хорошенько стукнувшись о пол затылком. Слегка простонав, Хек тут же прижимает ладонь к своему затылку и слегка потирает его, как будто пытаясь втереть эту боль в волосы, которые ее уж точно не почувствуют. Но от этого все стало только хуже и болеть стало сильнее, но стоило ему приподняться, как боль начала стихать, медленно, но все-таки хоть как-то.
Вздыхая, кряхтя и недовольно ругаясь, Ынхек все-таки поднялся на ноги и направился в соседнюю комнату, где настал, наконец, свой телефон, забытый по пути в спальню. Добравшись до него, он взял его в руки и раздраженно отключил напоминатель, который твердил ему о том, что  1е января давно прошло, и что уже давно пора подниматься. Да, так и есть. Для того, чтобы убедиться в самом себе, парень поставил напоминатель, который должен был прозвенеть 2го января, в это самое утреннее время. Он не был уверен в том, что его и на этот раз не сломит, и он не выпьет, а когда он пьет - это действительно страшно. Не смотря на то, что Хекджэ славится своим «нет-спасибо-я-не-пью», он все-таки пробовал это дело. От непривычки, от принятия алкоголя, его организм сразу же начинал беситься, а мозг отключался полностью, что побуждало его совершать безумные поступки. Вроде того, чтобы приставать к прохожим женщинам, или открывать окно, залезать на подоконник и начинать орать о том, что этот мир так жесток, что пора прощаться с ним. К счастью, пробовал он не один, а на то время с довольно близкими друзьями, которые не позволяли ему сделать чего-то непоправимого.
Все оказалось не так плохо, но он действительно не помнит того, что было вчера… Ах нет, стойте, память начинает понемногу возвращаться к нему, и уже через некоторое время он помнит все, до самой малой детали. Какой позор, какой стыд, какое веселье, какая головная боль… какое наслаждение.
Да, за эти сутки произошло действительно очень многое. В чем-то он разочарован, чему-то рад. Кстати говоря. Учитывая то, что он вспомнил все, ему припомнилось и то, что засыпал он на той самой постели, на которой раскрыл глаза, не один. С ним в придачу рядом лежал еще и Хонки, который теперь, честно говоря, хрен знает где. Решив проверить, не закатился ли младший под кровать, пока спал, Ли прошел обратно в спальню, где ему в глаза и бросилась эта записка, оставленная, судя по всему, самим Хонки. Облегченно вздохнув, парень подошел к ней, взял в руки и прочел, от чего на душе стало совсем легко. Завалившись обратно на кровать, он уложил бумажку рядом с собой и закрыл глаза, глубоко вдыхая, пытаясь в очередной раз погрузиться в сон.

________________________________

------------- Репетиционный зал

Отредактировано Lee HyukJae (2012-03-06 18:04:36)