Джуниор сидит за кухонным столом, каким-то чудом умудрившись усесться на стуле по-турецки подогнув под себя ноги, и с непроницаемым выражением лица наблюдает за суетящимся Химчаном, хлопотавшим у плиты. Ким мурлыкал себе под нос какую-то известную только ему одному мелодию, в то время как маннэ пытался сообразить, что к чему и почему, собственно, его подняли так рано. В теле чувствовалась легкая слабость, глаза слипались, а по обнаженной коже, даже несмотря на то, что дома было тепло, гулял взвод колючих мурашек. Он поводит плечами, сонно жмурится и зевает, прикрыв рот ладонью. На настенных часах - девять утра, за окном – теплое солнышко и пока еще ясное небо с темными точками туч где-то далеко на горизонте. И он бы с удовольствием отправился сейчас обратно в спальню, где его ждала кровать, одеяло и подушка, прихватив с собой хена для дополнительного подогрева и возможности еще немного отдохнуть, но, увы и ах – такого шанса уже не представится. Хотя бы потому, что Химчан спать наотрез отказался, а без него уснуть ему почему-то не удается. Потому сейчас он сидел на кухне, в одних бежевых боксерах, подогнув под себя ноги, и наблюдал за хёном, потирая слипающиеся глаза кулаками – так обычно делают маленькие дети, когда только-только просыпаются или слишком сильно хотят спать.
Джейа тихо, но не менее тяжко вздыхает и опирается локтем в холодную поверхность стола, сгибая руку в локтевом суставе, и опускает подбородок на костяшки сжатых пальцев, лениво продолжая наблюдать из-под полуприкрытых глаз за своим хёном. Вчера вечером он так и не смог его дождаться – отключился раньше, чем тот успел придти, еще где-то в десятом часу вечера, подмяв под себя подушку старшего. Он не может сказать точно, когда тот вернулся домой – просто в какой-то момент сквозь сон маннэ почувствовал, как матрас прогибается под тяжестью чужого тела, а рядом устраивается что-то большее, теплое и невероятно уютное, ласковое, родное, уже ставшее чем-то привычным и неотделимым от него самого, а еще через несколько секунд его обвивают горячие руки, а его плечо обдает спокойное дыхание Чана. Тогда он устроился поудобнее в кольце его рук и вновь заснул на этот раз уже не просыпаясь до тех пор, пока сам Чан по неосторожности не разбудил, когда в очередной раз безрезультатно пытался выбраться из-под его тушки на волю. Отпускать Кима куда-либо совершенно не хотелось, потому макна вместо того, чтобы скатиться со старшего и дать ему свободу, лишь сильнее прижался к хёну, сонно пробормотав что-то маловразумительное, но явно выражающее отказ его освобождать куда-то в район ключиц Чана, и снова отключился, доверчиво прильнув к ольджану всем телом. В другой раз он открыл глаза уже тогда, когда Кима не было рядом и в помине. Не разлепляя ресниц, он пошарил рукой вокруг себя, но не найдя искомого, таки оторвал голову от подушки и приподнялся над кроватью, растерянно оглядывая пустующую спальню. Не найдя Хима в приделах видимости, Джуниор сполз с кровати и прошлепал, пошатываясь, в коридор, где тут же был схвачен парой заботливых рук, которые сразу впихнули его в ванную, всучив напоследок чистое полотенце.
Прохладные пальцы неожиданно касаются его горячего лба, заставляя Джейа вынырнуть из воспоминаний и вернуться в реальность. Химчан хмурится, на что он улыбается уголками губ и качает головой:
- Все нормально. Я в порядке, хён.
Чан на это лишь вздыхает и возвращается к плите, бросая через плечо: «Ты должен больше отдыхать, малыш».
«Малыш…. Сколько уже можно меня так называть, Химчан?!» Джуниор скрипнул зубами, но промолчал. Снова. Губы его сжались в тонкую полоску – вот, пожалуй, и все, что выдавало его недовольство. Он опустил взгляд вниз, разглядывая глянцевую поверхность стола и стараясь не встречаться взглядом  с хёном, когда тот ставил перед ним тарелку с омлетом, теплые тосты с джемом и кружку с молоком. До проекта они были хорошими друзьями. Но это было до проекта. Когда их поставили в пару, что-то неуловимо изменилось – они оба стали смотреть друг на друга по-другому. Постепенно они притерлись, прижились, смогли найти ту точку опоры, что так важна для любой пары. Джуниор все больше и больше тянулся к старшему, привыкал, привязывался к нему, стараясь быть с ним все свое свободное время, узнавая и открывая его для себя с новых сторон, в то время как Химчан испытывал совершенно другие чувства. Он относился к маннэ, как к маленькому ребенку, за которым нужен глаз да глаз и абсолютно не воспринимал его всерьез, отчего Джей бесился и иногда выходил из себя. Казалось, Чану было плевать на его чувства – настолько хорошо он вжился в роль мамочки, что все его попытки вытащить его на свидания под предлогом обычной прогулки, знаки внимания и тот факт, что маннэ не отлипал от него, когда старший был рядом, тот списывал на ребячество и детское поведение. По крайней мере, так все это казалось самому маннэ.
- Хён. Хён, поехали на пляж? Я давно не был у моря. – Джуниор заговорил впервые с того момента, как они проснулись. Он все так же не поднимал на хёна взгляда, продолжая ковыряться вилкой в омлете. Сегодня он предпримет последнюю попытку обратить на себя внимание Кима. Последнюю. Либо он сделает это сегодня, либо уже никогда.

Отредактировано Junior (2013-04-23 08:49:36)