Ынхёка, кажется, этот инцидент выбил из равновесия - того, что несколько его, может, мучило, но всё же в тот случае его не трясло и он не дышал так, будто пробежал марафон. Точнее, пытался дышать. Передав Хичоля в руки медсестры, которая несколько опешила от такого вторжения. Ынхёк отплыл в сторону, едва держась на ногах, так что Хичоль пусть и чувствовал свою боль, но ему казалось, что врач сейчас нужен больше ему.
Медсестра, приученная, видимо, не задавать лишних вопросов самовлюблённым айдолам проекта, сразу же взялась за дело. Подошла к шкафу неприятного больничного белого цвета, достала оттуда перекись водорода, йод, бинты... Хичоль лишь смотрел на Хёкка, стоящего в уголке, пытающегося нормализовать своё дыхание.
И почему ты всё это делаешь? Странно.
Где-то неподалёку заиграла песня в его голове, словно отражающая его настроение:
nani wo shi te mo (boku no kokoro wa)
mou (todokanai no ka)
Replay Replay Replay...
Уголок губ вздёрнулся в улыбке, тёмноволосый парень опустил голову, улыбаясь какой-то расслабленной, но ироничной улыбкой, причём иронично смеялся в душе он над собой, над каким-то подростковым романтизмом.
- Ааааайщщщ... - медсестра под шумок мыслей впавшего в юность айдола начала медицинские процедуры, причём начала она с перекиси, которая дико защипала оголённую рану, пенясь и  чуть шипя. На автомате Хи сжал ладони так, что костяшки побелели, а ногти, наверное, впились так в скамейку, что на ней остались следы. Чёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёёрт!
- Ааа, - Чоль нахмурился, недовольно стона и причитая, упираясь лбом в другую ногу, которую он поставил на скамью, его лоб покрыли черты морщин, это ощущение, что тебе кожу разъедает кислота, было нестерпимо для того, чтобы молчать.
Вскоре всё закончилась, медсестра сверкнула натренированной улыбкой:
– Вот и всё. Хи посмотрел на неё каким-то металлическим взглядом, глазами показав ей на дверь. Она беспрекословно вышла, не задавая лишних вопросов. Пф…
– Ынхёк-а, – необычно глубокий голос, - у тебя в голове давно я? Ведь всегда мы ненавидели друг друга. Поливали грязью, язвили… – колкая усмешка, - что же изменилось сейчас? Почему ты так торопился? Ведь я не дурак, из меня неплохой психолог, пусть и дилетант, – он повернул к нему голове, встряхивая ею, чтоб убрать волосы с глаз, на губах светилась улыбка с некой подоплёкой, а вообще, любой человек сказал бы, что Золушка вновь ищет приключений на свою голубую задницу.
– Всё ведь не просто так. Люди не бросаются на помощь абы кому, когда у них на душе кошки скребут, – Чоль опустил ноги на пол, но не решился вставать. Туго перетянутое бинтами колено вряд ли бы сыграло сейчас какую-то хорошую службу. Напротив, блондин бы тут же бросился на помощь.
– ТЫ мне нравишься, Хёк.
Будь бы озвучка ментальных действий ощущаема, то сейчас был бы грохот. С лица Хичоля спали эта театральная ухмылочка и хитрый прищур глаз. Он посмотрел пронизывающим взглядом на танцора, всё же приподнимаясь на ноги, но не перемещаясь никуда – его напрягало то, что он сидит, разговаривая со стоящим на ногах  человеком. 
Правда, Ким Хичоль сейчас находился на том этапе душевного состояния, когда к чертям собачьим не нужны тебе никакие отношения, ибо видно, как всё заканчивается. Либо истерика у него, либо у второго. А если всё сильно заверчено – то у третьего.
– Давай напрямую, – он поднял палец, как бы останавливая Хёкджэ, - мне не 18 лет, чтобы тут устраивать какие-то долгие объяснения. Чтобы сказать «да», хватит одного слова, чтобы сказать «нет», можно придумать тысячи причин. Лучше просто «нет».
В медкабинете, где остались только двое эсэмовцев, повисла какая-то пауза, которая была, впрочем, к месту. Чоль склонил голову в сторону, глядя на её немного учащённо дышавшего Ынхёка, словно выжидая обдуманного, но не тщательно обработанного ответа, в каких обычно много продуманности, много планов, много идеи для извлечения выгоды.

– Одно слово.