Это не работало. Фансервис с его новой парой – это была изначально очень и очень дерьмовая идея. Начнем с того, что у Чун Хёна был Тэ Мин. Был, есть и будет есть, пить и бить, и Ёна это вполне себе даже устраивало. А закончим тем, что актер из Джокера был такой же гениальный, как и вокалист, то есть, практически никакой. Он еще в клипе может изобразить боль, страдание, розы, ОСОБЕННО РОЗЫ, но вот постоянно перед камерой хуевертить любовь с какой-то совершенно левой телкой – это точно не для него. У него своя телка есть, вон даже волосы какие отрастила – красавица, рапунцель. Да и фиктивная пара ко всему прочему еще и бесила Чун Хёна полностью, хотя бы тем, что постоянно трепалась и требовала того же самого от царя. А царь бы вот лучше помолчал и подумал о том, как он охуенен и насколько безупречно смотрится вон с того ракурса. Новая женщина делать это заметно мешала и не давала Ёну тихонько сидеть и быть пафосным, потом еще и с ходу решила вдруг изобразить любовь с первого взгляда и даже так не хило усосала несчастного, не ожидавшего такой диверсии Джокера. И ведь не рыпнешься, не разорешься, не пошлешь подальше, потому что контракт, неустойки, бабло, розы как же без него. Так что Чун Хён почти смиренно терпел свою тяжкую участь, но смиренности его хватило только до вечера, после чего он свалил от своей «пары» почти в панике на «свиданку» с менеджером. Нежная царская натура не выдерживала таких страданий, и вообще, он бы сейчас лучше вернулся к Тэ и провел время с ним, о чём репер прямо так и заявил своему менеджеру.
В первый-то раз, подписывая контракт на участие в этом шоу, Джокер спросил только, можно ли будет материться, после чего смело поставил свою подпись. А теперь выяснилось, что его очень даже многое не устраивает, и парень искренне надеялся, что его убедительность сработает. Ибо что-то ему подсказывало, что Ли оторвет ему какой-нибудь жизненно важный орган, если так будет продолжаться. Но вслух Чун Хён не умел приводить веские доводы, поэтому часа три, наверное, он тупо выносил мозг администраторскому составу Cube Entertainment, после чего те путем долгих дискуссий, обсуждений и совещаний по телефону все же отпустили Джокера с миром и разрешили стать ему с Тэ официальной парой на шоу. Вот какой он молодец – все проблемы решил и даже уже торопился завалиться в квартиру своего любовника со счастливыми новостями и порадовать его полностью, но квартира Ли, а точнее, теперь их общая, встретила его тарелкой в лоб.
Благо, у Ёна реакция уже была надрочена в этом плане, поэтому он быстро пригнулся, и тарелка пролетела куда-то в коридор, чуть не прибив какого-то случайного неудачника, проходившего мимо. Чун Хён, правда, извинениями того не удостоил, не монаршее это дело, и поспешил зайти в помещение, закрывая за собой дверь и покрутив пальцем у виска, глядя на Ли.
- Тупая истеричка, что на тебя нашло в этот раз? – поинтересовался царь, не горя желанием на самом деле знать это, и начал по стеночке пробираться к ближайшему укрытию, потому что заметил в руках любовника целый гребанный сервиз. И вот Джокер даже не сомневался, что все эти тарелки просто мечтают встретиться с его головой, ведь Тэ Мина так возбуждал его избитый репер. Это все очень мило, но Чун Хён вот устал. Так и сказал даже. – Я сегодня устал, давай без прелюдий, а? – но очередная тарелка отправилась в полет, и Ён еле успел в очередной раз увернуться. – СТЕРВА!

Отредактировано Yong Jun Hyung (2012-11-07 23:48:47)

Летели снаряды, это было утро сорок первого. А нет, не утро, и даже не сорок первого. Это был просто Тэ Мин, который был для ЧунХёна его персональной войной и сейчас продолжал напрасно переводить столовый сервиз. Вот так вот. Он, значит, трудился весь день, выносил мозг себе и менеджерам, а его вот так гостеприимно встречают в собственной квартирке. Сука. Пригнулся. Ублюдок. Пригнулся. Чертова скотина… чертова скотина рванула перебежками к шкафу и мысленно перекрестилась, что в этот момент ни одна блядская тарелка не долетела до его царской головушки. Зато в момент следующей перебежки Джокера уже ничто не спасло, ибо посуда полетела в него целой очередью, и Ён успел увернуться только от большей половины, но одна тарелка все же угодила в плечо, а потом полетела вниз и разбилась об ногу репера. Тэ Мин. Что ты делаешь? Ахаха. Прекрати. Правда, боль в ноге и руке была гораздо более ощутимой, чтобы Чун Хён оставался столь нежным, поэтому он запрыгал на одной ноге и заорал:
- ТУПОЙ МУДЛАН! – только тупой мудлан уже подскочил к нему, навез по роже и вжал в стену с такой силой, будто планировал царя там безжалостно забетонировать за все его грехи. Какие вообще грехи? Несчастный Джокер и так отказался от своей поблядушной жизни и все ради этой чертовой истерички, но нет, ему тут опять претензии в блядстве предъявляют.
- ЭТО БЫЛ ФАНСЕРВИС! – в отчаянии взвыл Ён, после чего резко перехватил руку любовника и заломал его у той же стены, потому что уже заметил все недоверие в глазах Ли, которое обернулось бы очередными подозрениями на кулаках. Получать по своей драгоценной роже во время объяснений Чун Хён как-то не горел желанием, ибо это лишало повествование убедительности. Да и вообще, парень слишком берег свою морду лица, чтоб позволять ее портить без последующих оргазмов. А меж тем, недовольный, что его заломали, Тэ уже верещал в адрес любовника очередные матерные и нематерные оскорбления.
- УСПОКОЙСЯ И РОТ ЗАКРОЙ! – орнул Ён и дернул свою истеричную сучку за руку, чтобы продемонстрировать всю серьезность своих намерений. – Во-первых, это она меня поцеловала, во-вторых, это было один раз, в-третьих, у меня контракт и я не мог просто взять и оттолкнуть ее, в-четвертых, Я ТРИ ГРЕБАННЫХ ЧАСА УЛАМЫВАЛ ВСЕХ МЕНЕДЖЕРОВ И РЕЖИССЕРОВ НА ТО, ЧТОБ ТЕБЯ СДЕЛАЛИ МОЕЙ ОФИЦИАЛЬНОЙ ПАРОЙ! Я решил наши гребанные проблемы, чтобы ты не психовал, а ты все равно продолжаешь психовать! ТЫ ПРОСТО БЕСИШЬ МЕНЯ ПОЛНОСТЬЮ, УРОД! – на языке Джокера это было что-то типа «я люблю тебя, самый дорогой мой человек», поэтому в следующий момент Чун Хён уже развернул своего самого дорого человека обратно лицом к себе и перестал руку заламывать. Теперь по плану должен был бурный примирительный секс, и Ён уже готов был это принять, но раз он уже огреб в рыло, то давайте ему теперь всю прелюдию полностью. Царь, конечно, устал и все дела, но теперь его уже раздразнили, поэтому в следующую секунду он глянул на Тэ Мина плотоядным взглядом а ля «I’LL EAT YOU UP ALIVE, BITCH», после чего размахнулся и влепил патлатой стерве затрещину тыльной стороной ладони. И это не было бы так эпично, если бы следом Джокер не снял бы с себя жилетку, затем толстовку и не поманил бы такой к себе ладонью, как Нео в первой матрице.

Сука знала, как отвлечь полностью, и за это царь иногда просто ее ненавидел. Скинул кофту – отлично, чтобы Чун Хён тут залип просто на его полуголое стройное тело, на живот этот плоский, и патлами еще своими тряхнул, и вообще кто-то свет выключил. А, это ебаная кофта. Отлично.[2] Просто замечательно, потому что из-за нее-то Джокер не успел среагировать на удар под дых ногой, которым его наградила ревнивая стерва. Поразила страшная мысль, а вдруг следующая оплеуха будет в рожу. Вздрогнув от такой перспективы, Джокер стащил с головы майку-размахайку-глаза-невовремя-прикрывайку, после чего попятился назад. Впрочем, Тэ ему в этом живо помогал, подталкивая в грудь, и Ён только успевал оборачиваться, чтоб не запнуться, не грохнуться и не сломаться подобно шлюхе из пункта назначения.
- ЧТО ТЫ ЕЩЕ, МАТЬ ТВОЮ, ХОЧЕШЬ УСЛЫШАТЬ?! – заорал Чун Хён, которому что-то надоело уже огребать ни за что, хотя он всегда огребал ни за что. Но в ответ лишь получил стулом по ноге, и это было БОЛЬНО ВООБЩЕ-ТО! Розы посыпались из глаз царя вместо искр, когда он сполна ощутил страдания от свидания его конечности и стула. И не успел Джокер очухаться от этой внезапной диверсии, как со свистом полетел в холодильник, из которого от удара посыпались продукты. А Ён вот любил пожрать, и, чисто как мужчине, ему было больно смотреть на разбитые яйца, потому репер теперь взбесился окончательно. Переступив растекающиеся по полу желтки и белки, Чун Хён начал надвигаться на своего любовника со всей пафосностью и суровостью героев боевиков. И первым делом он снова залепил Ли оплеуху по роже, после чего толкнул в стол, который пошатнулся. Но на этом Джокер не остановился, вставая рядом с Тэ, хватая его за плечи и начиная трясти, аки тряпичную куклу.
- Ты как баба худая! Борщи не варишь, ревнуешь из-за нихуя, истеришь постоянно, будто у тебя пмс круглогодичный! – вопил Ён, встряхивая Тэ Мина с каждой новой фразой и при этом толкая его в стол, который все шатался и шатался от этого. – ХОРОШО ХОТЬ ГОЛОВА НЕ БОЛИТ, И НА ТОМ СПАСИБО! – в заключении рявкнул царь, - а ну иди сюда, - после чего резко схватил главного танцора SHINee за нарощенные патлы и притянул к себе, впиваясь внезапным поцелуем. Он, быть может, еще и не все сказал, но как говорится «ЖДАТЬ Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ», так что ладони репера уже нагло заскользили по стройному телу, опускаясь на худые бедра, обтянутые черными узкачами. Мало обращая внимания на сопротивление со стороны Ли, Ён уже крепко схватил его за ягодицы, приподнимая и усаживая на стол, на который практически толкнул, влезая следом и фактически вжимая любовника в деревянную поверхность.
- Я тебе не изменяю, мудлан ты тупой, - процедил Чун Хён, отвлекаясь от поцелуя, перехватывая Тэ за тощие запястья и вдавливая их в стол, чтобы сука не рыпалась. – ТАК ЧТО ПРЕКРАЩАЙ ИСТЕРИКУ! – снова провопил царь, вновь накрывая чужие губы поцелуем, нарочно кусая их и нагло толкаясь языком в рот. При этом бедрами парень толкнулся между тощих ног любовника, пока еще прикрытых джинсами, но вот это совсем не мешало члену Джокера уже стоять и упираться в пах партнера. У них сейчас вообще какая-то бешенная прелюдия началась, во время которой оба пытались одновременно раздеть друг друга, вжаться в друг друга как можно теснее, а заодно и впиздить по возможности. Ён вот по уху успел получить, пока нервно дергал вниз ширинку Тэ Мина и упустил из поля зрения шаловливые ручонки своей сучки. Впрочем, засветив любовничку очередную пощечину, Чун Хён резко дернул долбанную молнию и снова толкнулся пахом тому между ног. Ли при этом весь начал извиваться под ним, как будто они уже трахались, и от всего этого действия уже трясся бедный стол. И все к тому и шло, если бы…
- Чун Хён-сси, я… я контракт новый принес…
Джокер отвлекся от белья Тэ, под которое уже нагло лезла его рука, и второй резко уперся в стол, на котором приподнялся и глянул на какого-то чувака из стаффа, который охуевши пялился за разворачивающейся перед ним картиной. И, возможно, не так все эпично вышло бы, если бы блядский стол резко не развалился под ними, и все в этой комнате зависли и охренели еще больше. И только Джокер в конце концов более менее опомнился и по-царски махнул рукой на стаффа:
- Я ЗАНЯТ, ЗАЙДИТЕ ПОПОЗЖЕ! – и после того, как тот скрылся, Ён снова опустил взгляд на патлатую возбуждающую стерву под ним. – Ты стол сломал, гордишься этим, да? – осуждающе проговорил Чун Хён, затем тяжело выдыхая и быстро расстегивая собственную ширинку, потому что ТЕСНО ЕМУ ТАМ БЫЛО ЧТО ПИЗДЕЦ.

Отредактировано Yong Jun Hyung (2012-11-19 02:37:01)

спустя два месяца

Кто бы мог подумать, что больше всего царем себя можно почувствовать, когда у тебя болит спина. То есть, нет, сначала все было очень хуево и больно, когда в позвоночник буквально простреливало, и каждое движение преследовала очередная вспышка боли, страданий и роз. Нет, не так. БОЛИ, СТРАДАНИЙ И РОЗ. А при всем при этом еще ведь надо было выступать, встречаться с фанами, давать интервью, проводить часы в студии, быть продюсером, быть царем, в конце концов. В такие моменты больше всего хотелось сдохнуть, но Чун Хён не готов был никому уступать свое монаршее место, поэтому терпел и был мужиком, блеать. К тому же, очень скоро Джокер даже в таком дерьме нашел свои плюсы, ибо каждое дерьмо, связанное с Ёном, автоматически приобретало статус «royalty».
Так вот, о плюсах. У Джокера же был Тэ Мин, которого он любил, и не зря. Ведь как только его прекрасная патлатая сука прочувствовала всю степень царских страданий, то не смогла хладнокровно это выносить. Ли даже истерить меньше стал, и тарелками не швырялся, и не скандалил по поводу и без, и вообще проявил себя Мистером Заботой, наверное, из любви к царю и искусству. Чун Хён в принципе привык, что вокруг него и так все вьются, дабы ему было хорошо, но его любовник был несчастливым исключением. От этого кадра ласки и заботы разве что раз в високосный год дождешься, ибо такие уж у них нервные отношения были. У Тэ Мина характер, у Ёна тоже характер, и эти два жутких нрава не сочетались от слова «совсем», и непонятно, что они до сих пор делали вместе вообще. Непонятно это было вообще всем, но кого ебет, любовь же. И, отходя от лирики и возвращаясь к делам насущным, забота и подчинение со стороны Ли были вещами невиданными, оттого и столько кайфа Джокер испытывал, когда Тэ крутился вокруг него, поднося то лекарства, то пожрать, то подушечку под больной спиной поправить. Даже не пререкался с чунхёновскими, ставшими откровенно наглыми, указаниями, которые он раздавал, по-скотски пользуясь ситуацией. Но ведь если он страдает от таких болей, то можно и поэксплуатировать своего милого тире любимого немного, тем более, что от этого реально становилось легче.
Только вот под конец второй недели у Ёна уже ничего давно не болело, но он настолько обнаглел, что продолжал юзать Тэ Мина полностью, при этом очень успешно симулируя вселенскую боль в спине. Корчиться и кривиться у Джокера получалось просто на отлично, не зря ему почти во всех клипах доставались главные роли, ибо такой отменный актер пропадал. Тут даже Станиславский бы поверил, настолько убедительно Чун Хён страдал, не чувствуя при этом ни единого намека на боль. Да станешь тут убедительным, когда тебе все двадцать четыре удовольствия с доставкой прямо в постель. У них даже секс стал такой благостный: Ли сверху, скачет на нём, а Джокеру и делать ничего не надо, только удовольствие получать. Ему и минет стал перепадать в два раза чаще, что было уж совсем счастием великим, с которым Ёну никак не хотелось расставаться. Вот он и притворялся. Правда, превратился при этом в вечно ноющее, занудное говно, которое, наверное, хотелось зашибить на раз. Если бы сам Чун Хён осознавал, во что трансформировался со своей болезнью, то понял бы, НАСКОЛЬКО его любит Тэ, если до сих пор не убил.
Но сейчас вот репер вообще не парился по этому поводу, валялся на кровати, пялился в плазму, критикуя всех подряд, и раздавал указания.
- Принеси мне чай. Только сделай, как я люблю. Не очень горячий, но и не холодный. И сахара отмерь, сколько положено, ладно? – заметив на себе уже неприкрыто раздраженный взгляд Тэ Мина, царь отхлебнул еще немного из той кружки, что уже держал, и отставил ее на тумбочку, при этом поморщившись. – Что? Я передумал, я не хочу кофе.
Ли явно такое обоснование не устроило, судя по выражению его лица, но в тот же момент Чун Хён болезненно перекосоёбился и приложил руку к спине с возгласом «ОЙ КАК ПРИХВАТИЛО, СЕЙЧАС ПОМРУ». Его любовник при этом явно тяжко вздохнул, но пообещал, что сейчас принесет, и скрылся на кухне. Джокер же, как ни в чем не бывало, убрал страдальческое выражение с лица и снова уставился в телевизор, подумывая о том, что после чая неплохо бы и потрахаться, и он обязательно обрадует Тэ Мина приятной вестью, что тому придется немного поскакать, когда тот вернется. Удовлетворенный своими коварными планами Ён защелкал по лентяйке, но тут вдруг всё погласло, и стало резко темно. Вообще хоть глаз выколи. И царь, привыкший уже страдать по любому просто поводу, заорал.
- О НЕТ, Я ОСЛЕП! – ну а что, вдруг за очередной недуг ему еще что-нибудь перепадет.
- Просто пробки выбило, - крикнул из кухни Тэ, но Джокеру вообще не понравилось, что его страдания в этот раз никто не оценил, и он продолжил свою страдальческую эпопею, - О НЕТ, ВЫБИЛО ПРОБКИ, И Я ОСЛЕП! – завопил репер, но, кажется, немного переиграл, потому что через минуту свет обратно врубился, а в дверном проеме показался Ли, скрестивший руки на груди и настроенный явно очень скептически. И тут очень вовремя в дверь кто-то позвонил, спасая наглую царскую жопу.
- О, это, наверное, врач! – бодро воскликнул Чун Хён и такой снова скривился, мол как ему больно, и как же вовремя доктор подоспел.

Что что-то не так, Чун Хён начал подозревать, когда на всю квартиру раздалось громогласное «УБЛЮДОК», от которого репер, впрочем, даже не вздрогнул. В их обычной повседневной жизни такое воспринималось уже как фраза «HI HONEY I’M HOME!» и даже ушки щекочет от такой нежности, но вот в последние дни Тэ Мин себе подобного не позволял, а посему в царскую душу закрались смутные сомненья и нехорошие мысли. Он даже как-то напрягся и напрягся еще больше, когда в следующую секунду его любовничек влетел в спальню, как тайфун, всем своим видом показывая, что ступил на тропу войны и сейчас бросает перчатку вызова. Ён вот к такому повороту событий был не готов, к тому же, пока не очень понимал, в чем, собственно говоря, провинился, да и воевать он как-то отвык за последнее время, поэтому решил снова прикинуться лебедем и опять очень артистично скривился якобы от боли. Ведь раньше же это всегда срабатывало, но сейчас… сейчас Джокер уже вопил на всю квартиру, вскочив с кровати и утирая свое прекрасное лицо простыней. И если разговор начинается с выплеснутого в рыло кофе, то это уже явно очень хреновый знак, подумал царь, даже несмотря на то, что в знаки не верил, зато верил в Тэ Мина и лучше всякой Ванги знал, что последует дальше.
Пульт, статуэтка… первый скромный арсенал был пущен в бой, снаряды свистели в воздухе, а Чун Хён уже подобно гибриду Нео и Волочковской выделывал пируэты по спальне, уворачиваясь от летящих в него предметов. Почти полноценный танец поставил в процессе. Что примечательно – пока молча, ибо, наконец, осознал, за что страдает царская жопа, и понял, что дело – дрянь. У Ёна даже запаса оправданий на этот случай не было, так что он совершенно не знал, как сейчас утихомирить Ли, который собирался отработать сеансы избиения сразу за все пропущенные недели и с процентами. Инстинкт самосохранения подсказал, что самый лучший вариант – ретироваться куда-нибудь. Возможно, в Мексику. Особенно четко тот самый инстинкт завопил, когда просвистевшая над ухом Джокера фигурка влетела в окно, разбив при этом стекло полностью, и в комнату повеяло морозным воздухом. И это было нихуя не лирично, поэтому в следующий момент Джокер уже рванул к двери, стартовав с места как бывалый спринтер, которого ужалили в зад. Его величество даже почти достигло цели, но в самый неподходящий момент Чун Хёна буквально снесло жутким тараном, имя которому Тэ Мин, и они совершили совместный полет в сторону плазмы, которая разбилась уже где-то под ними и стала апогеем всех разрушений.
- Я И ТАК ВСЕГДА ПЛАЧУ ЗА ВСЕ ТВОИ НАПАДКИ НА МЕБЕЛЬ! – наконец, подал голос Ён, в тот же момент отталкивая от себя самый опасный объект в этом помещении и оперативно поднимаясь с пола. Ведь лучшая защита – это нападение, вот Джокер и решил, что молчание – это не выход. – Это же ты постоянно устраиваешь истерики! Ты постоянно разрушаешь все вокруг! И ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ ЦЕНИШЬ, ЧТО ДЕЛАЮ Я! – вдохновенно проорал репер, очень коряво переводя стрелки, после чего развернулся и пафосно пошагал к окну. – Так что я сейчас пойду… - уверенно начал было Чун Хён, ступил одной ногой на подоконник, чуть приподнялся, выглянул, охуел от высоты и страха полностью, после чего шарахнулся с окна и еще более уверенно возопил, уперев руки в боки: - А ВОТ И НИКУДА Я НЕ ПОЙДУ! – при этом репер продолжал судорожно размышлять, как бы ему разрулить эту ситуацию. Благо, мозг царский всегда фонтанировал гениальными идеями, не зря же он песни писал, посему коварный план уже созрел.
- Тэ Мин-аа, - застонал Джокер, стараясь при этом выглядеть очень сожалеющим и несчастным, - явиноватпростименяпожалуйста, - на одном дыхании пробормотал затем, ибо извиняться не умел от всех слов сразу. Но, несмотря на такие царские подвиги, Ли, по всей видимости, извинять никого не собирался, а хотел он мстить, истерить и разрушать дальше. У Тэ прямо на лбу было написано: «пиздюли готовы, прошу к столу». Истеричная сука. Истеричная любимая сука, - подумал царь, после чего коротко выдохнул, морально готовясь к продолжению.
- Так ладно, не хочешь по-хорошему… будет как обычно, - изрек Джокер, после чего тоже засучил рукава, опрокинул к херам журнальный столик и поманил Ли к себе в стиле «иди сюда на». И как только тот очередным тараном рванул к нему, Чун Хён, заранее подготовленный к этому маневру, резко отступил чуть в сторону и быстро перехватил любовника за талию, стискивая в объятьях и утаскивая из спальни. Тощая сука при этом брыкалась так, будто весила килограмм сто, но Ён был уже прокачан, поэтому ловко перебросил Тэ через плечо и потащил в ванную комнату. На землю грешную царь любовника отпустил только около душа, в который затем бесцеремонно затолкал и тут же врубил прохладную воду. И чтобы Ли не выскочил из кабинки с воплями, Джокер предусмотрительно вжал его в стенку, прижимаясь следом.
- Остынь, - отрезал репер, после чего прикусил чужую губу, затем увлекая в поцелуй и начиная скользить ладонями под уже промокшей майкой Тэ Мина, по обнаженной влажной коже.

ДВЕ НЕДЕЛИ БЕЗ СЕКСА?! У царя чуть инфаркт не случился, когда он это услышал. И инсульт, и опущение матки, несмотря на то, что матки у него не было в принципе. Даже член там нервно вздрогнул, кажется, и вообще весь организм объявил сигнал «Тревога!». Нет, нет, нет, только не это. Это как смертный приговор. «Тэ Мин, вернись, я все прощу, бей меня сколько хочешь, только не две недели ада», - хотелось завопить Чун Хёну, но он только молча проводил любовника печальным взглядом, потому что по опыту знал, что того лучше не трогать в такие моменты, потому что еще больше разистерится, и от квартиры в очередной раз останутся одни обломки. То, что было разрушено сейчас – это вообще мелочи, по сравнению с тем, что могло бы быть. И, кстати, о разрушениях. По всей душевой кабинке до сих пор хлестала вода, благодаря стараниям его суки, которая теперь встала в позу, и совсем не в ту, что надо. Джокер аж ногой притопнул от разочарования и бессилия в этой блядской ситуации. Тем более, что водопроводчик из него был такой же охуенный, как и певец. Единственное, что мог сделать Ён сам – это воду перекрыть, чтоб их не настиг большой потом. Но совсем без воды в ванной как-то печально, поэтому пришлось доставать телефон и решать проблемы, а ведь он даже лидером не был. Какая боль. Не царское это дело вообще, заниматься подобной хуйней, но зато найти людей, которые ею займутся – вполне. И вот, легким движением языка, как бы это пошло не звучало, водопроводчик был вызван, а Чун Хён стащил с себя насквозь промокшую майку, которая противно облепила тело. Он бы и штаны снял, которые тоже чутка обмокли, подчеркнув царские достоинства так откровенно, что хоть красней, но сменной одежды тут не было, а идти голым в комнату, где ветры завывали – как-то не манило. Ибо чувствовал Ён, что если он простудится и будет реально помирать, то Тэ Мин только поспособствует его отправлению на тот свет. Зато пока репер грузился из-за этой дурацкой ссоры, меряя ванную шагами, ему в голову пришла отличная идея, как решить проблему со штанами, и он бы ее уже решил, но тут уже явился водопроводчик.
На звонок в коридор выскочила и его бесноватая сука, но царь при ней постарался остаться пафосным, вышагивая к двери. Правда потом вспомнил, что у него тут домашние штаны облепили бедра до крайней степени пошлости, и забил на эту идею, просто молча открывая дверь и пропуская водопроводчика в квартиру. Тот всем бодро улыбнулся и сразу пошлепал в нужном направлении, ибо пребывал тут далеко не в первый раз. Да что там, для Чун Хёна уже вся ремонтная компания стала как родная и знала его в лицо, явно не только из-за того, что репер являлся знаменитостью. В общем, Джокер там уже VIP-клиентом был, но хоть «своим» работникам уже не надо было ничего объяснять, поэтому Ён спокойно пошел следом.
- Сегодня даже кафель на месте и раковина не треснута! – воскликнул водопроводчик с искренним удивлением, когда они добрались до ванной комнаты, и царю захотелось ему уебать, если честно.
- Все гораздо хуже, - махнул рукой Чун Хён, а потом вспомнил про свои штаны и идею, собственно. И пока там работник копался с краном, репер стащил с себя сырую шмотку и обмотал бедра теплым махровым полотенцем. Достоинства при этом все равно вызывающе напоминали о своем существовании, но хоть было не противно от влажной ткани. И довольный Джокер уселся на край ванны, наблюдая за тем, как водопроводчик ковыряется в трубах. Не то чтобы ему это было интересно, но идти больше всё равно некуда. В комнате холодина, а на кухне Тэ Мин, который, наверное, готов убивать. И вообще Ён реально обиделся на то, что тот серьезно считал, что продержится без царского тела две недели. Но даже водопроводчик сегодня, вероятно, ненавидел Чун Хёна, потому что вдруг поинтересовался, нету ли у них дома крестовой отвертки. Какого хуя? Что это вообще? Зачем им отвертка вообще дома? Что Тэ, что Чун Хён умеют ее держать в руках только как холодное оружие, вероятно. Поэтому царь серьезно завис на этот вопрос и вылупился на работника, как на конченного идиота.
- Да мы в прошлый ремонт оставляли у вас небольшой набор инструментов, на всякий случай, там должна быть отвертка, - пояснил водопроводчик. – На кухне, в ящике под раковиной.
Эм, отлично. Джокер хлопнул себя ладонью по лбу, но молча встал и поперся за инструментом. На кухне, конечно же, восседала его обиженная сука, которую теперь хотелось трахнуть в десять раз сильнее, но репер собрал волю в кулак и молча прошел мимо, открывая шкаф и начиная копаться в инструментах, пока не нашел искомое. Тэ Мину же в этот момент тоже срочно присралось что-то поискать, причем в тот самом верхнем ящике, который у них постоянно заедал. И теперь Ли в бешенстве дергал дверцу и, наверное, уже готов был разъебать весь кухонный гарнитур. Чун Хён только тяжко вздохнул, после чего поднялся с корточек и подошел сзади, протягивая свободную руку у шкафу, выполняя секретный маневр в приподнимании дверцы с петель, и ловко открыл. При этом десять раз вообще пожалел, что подошел, потому что гребаный Тэ теперь был так близко, да и его задница сейчас была на уровне джокерского паха, и хотелось прижать того к себе, заскользить губами по шее, а ладонями по худому телу. ДВЕ НЕДЕЛИ! Ён только нервно выдохнул любовнику в затылок, после чего отстранился и пошел обратно в ванную, где захлопнул за собой дверь, протягивая водопроводчику отвертку и снова погружаясь в свою вселенскую боль.