>> квартира 48

Минхёку постепенно становится получше. Не в физическом плане, но в моральном так точно - на ходу вообще как-то проще существовать, всегда так было и всегда будет. Он размеренно дышит и размеренно переставляет ноги, только губы сжаты намного плотнее, чем обычно - обкусанные чуть ли не в кровь, они очень болят, но пока что это из разряла приятной и легко терпимой боли. К утру станет хуже.
Рука всё так же просто лежит на плече Шина - пальцы будто приклеились, но держат ненавязчиво и легко. Не стискивая, не направляя. Это просто как... напоминание, что он ещё здесь есть. Хотя неизвестно, что было бы лучше для того же Донгына.
Он пока не очень хорошо ориентируется на территории комплекса, но чтобы найти в этом здании квартиру 51 не надо быть гением. Тем более, Шин сам прекрасно знает, куда идти, и вопрос ещё, кто кого ведёт.
В принципе, он ведь не потому вызвался увести Донгына, что думал, что тот свою квартиру не найдёт. Так что в принципе всё даже логично.
Только у двери, правда, Минхёк соображает, что наверняка у Шина нет ключей - а где бы он его, спрашивается, держал?.. Но все тревоги оказываются напрасны - дверь не заперта. Возникает конечно другой повод побеспокоиться - какого чёрта дверь не заперта, мало ли кто тут может ходить! Минхёк упихивает все эти мысли куда подальше, решая, что если вспомнит - поговорят они об этом когда-нибудь попозже, когда он снова будет в состоянии врубить в себе так любимую одногруппниками "омму-истеричку".
Стоя в прихожей, он снова теряется. Что делать теперь?
Действительно, на ходу было легче - не нужно было неловко перетаптываться с ноги на ногу и выдумывать, что делать. Как-то об этом он не задумался - что потом. Минхёк вздыхает и ободряюще треплет Шина по плечу - тот тоже как-то совсем уж притих и... Ну да, а что ещё ожидать.
- Эй... Донгыни, - тихо зовёт он. Голос слушается плохо, приходится прочистить горло. Кхе-кхе. - Я... Прости... Испугался?
Больше выдавить из себя ничего не получается. Хочется просто позорно ретироваться - и в самом деле, что ещё он может тут сделать?.. Но просто уйти наверное будет очень глупо. Минхёк честно не знает. Он во всяких ситуациях бывал, но такое... как-то... впервые. Да и слава Богу.

Отредактировано Lee Minhyuk (2012-11-29 15:48:02)

Он немного теряется, когда Шин его обнимает, и медлит, прежде чем мягко обнять его в ответ.
Просто уйти и бросить его вот так, одного? Окстись, Ли Минхёк, откуда вообще только выдумал такой вариант...
Что-то подсказывает ему, что быть одновременно этаким "мама-заменителем", насколько это возможно в условиях мужской айдол-группы, и тем, кем ему очень хочется быть - не получится, но он должен хотя бы попытаться. Умудриться как-то так, исхитриться, наизнанку вывернуться. Сделать что угодно, лишь бы... Если и не перейти на какой-то новый уровень, то хотя бы никуда не рухнуть со старого куда-то далеко вниз. Не потерять то, что уже было, к чему так долго шли. Немногим меньше года с момента дебюта, чуть больше года с момента знакомства.
Кажется, что целая вечность. В этом проклятом бизнесе год за три, а то и за четыре.
Минхёка немного пугает то, что Донгын молчит; потому что когда кто-то молчит, он сам может начать трындеть без умолку. А кто знает, что он может выдать в таком состоянии? Но с другой стороны, если бы Донгын сейчас заговорил, Минхёк наверняка бы поседел. Он отчаянно не хочет знать, о чём сейчас думает их американское чудо, потому что это может оказаться ещё больнее, ещё неприятнее. Сначала нужно хотя бы для себя понять, что делать дальше, а уже потом морально готовиться встретиться с... с чем? Осуждением? Отчуждением?..
Не похоже, по крайней мере, пока, но Минхёк всё равно боится.
Одной рукой прижимая Шина к себе, второй он мягко гладит его по волосам. Что-то есть категорически неправильное в том, как Донгын сутулится, съёживается, чтобы уткнуться лбом ему в плечо - пусть всего на несколько сантиметров, но он выше Минхёка. Выше и сильнее... Минхёк тихо вздыхает. Всё нормально, всё правильно. Донгын выше и сильнее, зато Минхёк - старше. Кто здесь кого должен защищать, а кто должен быть защищённым?
- Тш-ш-ш... Тише, мой хороший... - немного невпопад шепчет он, мягко укачивая Шина в своих объятиях. Он сам не понимает, кого больше пытается уговорить - себя или Донгына. - Не бойся, всё хорошо, всё закончилось.
Закончилось? Минхёк невесело усмехается. Походу, всё самое интересное только начинается. По-хорошему им бы обоим сделать вид, что просто ничего не было. Но Ли Минхёк по-хорошему точно не умеет, как там у Шина - неизвестно, и он абсолютно не уверен не то, чтобы в завтрашнем дне - он даже за следующую минуту не отвечает.
Что он сейчас может сделать? Минхёк соображает и приходит к выводу, что ему лучше отправить Шина спать, а самому... самому... Ну - домой, переодеться, умыться... Уснуть он не сможет сегодня точно. Вижуал прикусывает нижнюю губу изнутри - ему не хочется разжимать объятия и идти тоже, но он потихоньку увлекает Донгына за собой, пятясь в сторону комнаты.
- Пойдём. Тебе нужно лечь отдохнуть, - он даже не чувствует, как двигаются его губы, и не уверен, произносит ли эти слова вслух. - Богатая на события ночка... И не переживай, я сразу уйду...

О, мироздание, за что. Мироздание в лице Шин Донгына, почему ты так жестоко. Минхёк на какое-то мгновение прикрывает глаза, но за это мгновение в его голове успевает произойти маленькая ядерная война. Не остаётся ничего живого, кроме одной мысли - за что.
Ведь не может Шин Донгын в самом деле знать, что Минхёк просто физически не может сказать ему "нет". Минхёк не верит, что Шин может быть настолько продуманным и жестоким. Есть где-то внутри этого крошечного мгновения, в которое Минхёк просто стоит рядом с постелью Шина с закрытыми глазами, крохотный момент, когда хочется панически подхватиться с места и убежать. И больше никогда не оборачиваться, не возвращаться, не встречаться. По крайней мере ближайшие дня два или три.
Вот когда Минхёк был бы рад загруженному в хер расписанию, вот когда бы он просто молился на него. Но сейчас - увы, увы! - всё относительно свободно и пожертвовано на благо фабрике скандалов. Ещё неизвестно, конечно, что будет после выхода в эфир этого выпуска. В худшем случае руководство компании может отозвать его... объявить о приостановке деятельности... Или это не самое худшее, что может случиться?..
Задумался, называется.
Мгновение проходит, и Минхёк открывает глаза, наклоняется, чтобы подобрать брошенное одеяло. Он надеется, что у Ынквана и Ильхуна там есть запасное, или они как-нибудь перебьются. Все движения какие-то механические - когда он сворачивает одеяло и складывает его на кровать, когда сам опускается рядом с Шином.
...он просто не может отказать.
Или не хочет?..
- Я здесь, - говорит он буквально одними губами, не уверенный насчёт того, издаёт ли какие-нибудь звуки, кроме свистящего шёпота. Мягко касается волос Шина - боже, какой он ещё ребёнок... - и не может сдержать нежной улыбки. Хороший такой... Хороший мой мальчик...
Дурацкие мысли. Минхёк наклоняется к нему и зависает на ещё одно долгое мгновение. В итоге он просто касается губами лба Шина и замирает так, снова закрывая уставшие глаза.
- Если хочешь - я останусь совсем... - выдыхает он, мягко поглаживая волосы Шина. Просто останусь. Я смогу действительно просто остаться, просто быть здесь - если тебе так будет лучше.
Его изнутри разрывает. И страшно.

Такой суровый и взрослый на вид Донгын, объективно выглядящий намного более мужественно, чем почти вся их группа вместе взятая, сейчас просто лежит, обнимая плюшевого медведя, натянув одеяло почти до самых глаз и глядя на него беспомощно и испуганно. На ум приходит нерадостное сравнение с брошенным котёнком, и Минхёк сам горько улыбается этому сравнению. Чего только не приходит порой ему в голову порой... Просто он такой же - маленький, дрожащий и не знающий, что делать дальше.
Минхёк и сам не знает. Он, в свою очередь, сам себе представляется цепным псом - и рад бы сбежать, да не пускает поводок. Всё равно притащит обратно, не отпустит дальше, чем дозволено. Ведь так и есть. Им никуда друг от друга не деться, даже если захотят.
Минхёка перетряхивает, когда он вспоминает Ынквана. Улыбка сходит с его лица, но он встряхивает головой, стараясь отогнать от себя эти мысли. Вовсе здесь это ни к чему, совсем тут это ни при чём и... не надо. Просто лучше не надо. Можно хоть раз в жизни поберечь себе нервы?.. Уже сделано, уже не повернуть назад и не вдарить по тормозам - да и если бы он мог, он давно бы уже оставил Шина и пошёл по своим делам.
Прекрати, одёргивает он сам себя. Прекрати немедленно, сейчас главное - просто попытаться лечь спать. Или хотя бы делать вид, что спишь - а уже потом они разберутся. На свежую голову, вместе, может, придумают что-нибудь... что... хоть что-то. Хотя чего здесь придумаешь, да и надо ли?.. В голове ад мыслей, жуткое варево, плещущееся в виски и приливающее сухим жаром к глазам. Господи, глаза! Вот они Минхёку спасибо не скажут, это точно - линзы, макияж, да ещё и такое небережное обращение...
И после этого он ещё говорит, что очень боится, что с его зрением что-нибудь случится.
- Донгыни, я схожу умыться и сразу вернусь, ладно? - улыбается Минхёк, мягко растрёпывая Шину волосы и касаясь губами сначала переносицы, а потом - совсем мягко и почти невесомо - губ. Не дожидаясь ответа, встаёт и идёт в ванную. Самое сложное - сделать первые три шага, потому что ноги просто отказываются держать его в вертикальном положении - тело заносит сначала влево, потом вправо, потом он наконец нашаривает рукой опору в виде стены и выравнивается.
Воду включает исключительно холодную, выкручивая кран до предела влево - кое-как достаёт линзы из глаз и бросает прямо так, на полочку под зеркалом. Плещет водой в лицо и думает сунуть голову под кран, но не хочет пачкать полотенца, да и не знает, где они лежат - а вернуться нужно как можно скорее, он же обещал. Минхёк даёт себе время - четыре глубоких вдоха и выдоха, - закрывает воду и идёт обратно. Он болит весь, но не физически (лучше бы в самом деле так); он весь болит изнутри. То ли это нервы, то ли какая другая причина, но заставлять себя улыбаться сложнее обычного.
Он улыбается всё равно. Возвращается на своё место на краю кровати и замирает, решительно не представляя, что дальше. Он даже... не чувствует, что нужно. Интуиция молчит, делая его абсолютно слепым и безбожно тупым. А может, виной слишком малое количество сна и чересчур большое количество выпитого - алкоголь, как известно, разжижает мозг.
- Постарайся уснуть?.. Я подожду здесь, буду тебя охранять, - Минхёк машинально кладёт руку ему на грудь, туда, где примерно располагается солнечное сплетение - сквозь одеяло конечно хрен поймёшь, и улыбается рассеянно, глядя в пространство левее виска Шина. Совсем как раньше. Когда поначалу ты боялся спать в общаге без света и просил посидеть немного с тобой. Забавно было. Приходилось сгибаться в три погибели, чтобы уместиться там, у тебя, наверху - и всё равно же сидел. Засыпая на ходу и чуть не соскальзывая вниз... Как глупо это наверное смотрелось со стороны.
Минхёк может предположить, что действительно уснуть и хорошенько отдохнуть у Донгына получтся вряд ли, но хотя бы подремать немного он может - организм должен взять своё, и он дождётся этого момента.

Иногда просто прекрасно ничего не видеть. Не в смысле как если бы ты ослеп, конечно - жить без единого проблеска это что-то за пределами человеческого понимания и воображения, - но в смысле видеть категорически меньше, чем обычно. Минхёк сам путается в своих дурацких мыслях. Как обычно, когда мозг слишком устаёт от активной работы, в голову начинает приходить всякое. Лишь бы не грузиться больше.
Уставшие глаза без линз отказываются показывать чёткую картинку, поэтому Минхёк может лишь догадываться по очертаниям, что, как, где и почему. В незнакомой обстановке он чувствует себя неуверенно, хоть и не боится в целом темноты.
Наверное, любой чувствовал бы себя неуверенно, окажись в такой ситуации.
Медленно кончики его пальцев поглаживают солнечное сплетение Шина, легко, почти не двигаясь - просто прикосновения, ненавязчивые и спокойные. Как будто тот, кому подчиняется эта самая рука, просто слишком глубоко ушёл в собственные мысли и совершает какие-то действия автоматически. Ничего не видящий, не желающий видеть, он оказывается уложенным рядом с Донгыном, заботливо укрытым одеялом и обнятым. Если посмотреть на это с одной стороны - надёжность. С другой - безысходность. Бежать больше некуда.
Очнись, Ли Минхёк, тебе с самого начала было некуда бежать.
Это была плохая идея. Очень, очень плохая идея. Пойти на всё это, в глобальном смысле на всё, когда ты уже понял, что...
Сожалений о прошлом только не хватало.
Минхёк вытягивает ноги и прижимается к Шину крепче, спиной к широкой груди - шире чем у него самого, - и накрывает его руки своими ладонями, стараясь устроиться так, чтобы плечи не затекли сразу же. Они конечно всё равно затекут, но кто в такой ситуации задумывается о физиологической стороне вопроса?
- Дурак что ли, - улыбается он ничуть не раздражённо, наклоняет голову и утыкается носом в руки Шина. Больше ничего не говорит, просто давит лёгкие смешки и закрывает уставшие глаза.
Конечно дурак. Сам. И мозга нет, весь внизу...
Не важно. Не важно, что случится завтра. Не важно, что камеры - у них ещё есть шанс, что обойдётся. Есть много шансов избежать... очень серьёзных последствий. Плевать на всё. Минхёк слегка мотает головой и прижимается к рукам губами.
Завтра будет лучше, легче, спокойнее... Завтра всё покажется огромной ошибкой.
Минхёк улыбается. Его мотает из стороны в сторону, туда-сюда, как один из тех идиотских маятников, которые он всегда терпеть не мог.
Это всего лишь твои собственные чувства - то, что кажется тебе ненавистной тебе вещью.
- Кажется, моя голова сейчас просто взорвётся от мыслей, - он сам не понимает, почему шепчет. - Давай просто закрывать глаза и спать... Всё решится завтра. Или послезавтра... в любом случае не сейчас.
И добавляет зачем-то:
- Никуда от тебя не уйду.
Даже если прогонять будешь