НЕ СМЕШНО! Воскликнул бы ЧанДжо и хлопнул бы дверью перед носом своих менеджеров, если бы был истеричной бабищей и узнал бы о том, что ему в пару поставили это упоротое существо, с которым теперь ему надо будет строить любовь. Но наличие члена как-то обязывало, поэтому макнэ просто сидел, пялился на контракт и конкретно затупливал его подписывать, аж ручку всю в руках извертел, будто не умел ею пользоваться. А ведь мог, умел и, что самое главное, УСПЕШНО ПРАКТИКОВАЛ. И да, мы все еще о ручке. В наше время умеющий читать и писать айдол – та еще достопримечательность, а Чжон Хён вот аж к семнадцати годам скиллы прокачал, но сейчас все равно не торопился их использовать по назначению. Его даже не столько смущало, что у него в паре Чан Хи будет, ведь общались они всегда нормально, вокалист был приятен ЧанДжо, и он не желал тому уебаться об стену даже мысленно. Больше макнэ напрягал тот факт, что ему вообще придется изображать какие-то отношения вообще с кем-либо. Все отношения Чжон Хёна вот всегда сводились к «давай, раздевайся» и потом плавно переходили к «давай, до свиданья». А для шоу ведь надо ухаживать, дарить розы, зажигать свечи… ну, вы поняли. И в этом плане ЧанДжо серьезно сомневался в своих способностях и даже как-то несчастно поглядывал на своего менеджера, мол ПОШТО СТЕБАЕШЬСЯ, УЕБОК?! А уебок всех печалей малолетнего айдола оценить и прочувствовать не хотел, то и дело снова придвигая к нему контракт и лебезя на тему того, что нет ничего невозможного  для человека с интеллектом. Чжон Хён в свою очередь пялился на него с явным недоверием и сам с собою подумывал о том, что где-то тут подъеб. Но вообще, была в словах стаффа доля истины, ведь Чхве если за что-то и брался, то доводил до конца. Хотя, простите, до конца он все и всегда доводил, если вы понимаете, о чем я, но сейчас всерьез задумался о том, что «а почему бы и нет?» Что он не сможет своего согруппника склеить на камеру что ли? Нет, его, наверное, будет в процессе корежить странное чувство, но он справится с этим, он же мужик, самец, актив в конце концов. И путем таких нехитрых логических выводов Чжон Хён все же дошел до того, что везде подписался кровью и готов был к труду и обороне на поприще любви. Даже вспомнил сто пицот романтических дорам, просмотренных в компании томных девиц, и придумал прекрасный план почти обольщения, как с ЧонДжи сделать все красиво, чтоб фанатки ахнули и кончили. График-то был забитый и напряженный, времени было предостаточно, так что, когда ЧанДжо вваливался в общую квартиру, у него уже был даже не один план, а куча охуительных идей, которые он прям вот сходу готов был воплотить в жизнь. И ему вот не терпелось уже поделиться радостью и своей находчивостью прямо с порога, но первым все равно запиздел Чан Хи, хотя никто и не сомневался. Чжон Хён вот точно не сомневался, хотя и немного шарахнулся обратно в сторону двери, когда тот вскочил с кровати с непонятными намерениями. Эй, бро, это же ЧонДжи, релаксни.
- Привет, коль не шутишь, - кивнул макнэ, наблюдая за нервными действиями своего согруппника и пытаясь найти этому какое-то объяснение, но все дело было в том, что ЧанДжо для быстрых и логических выводов был все же слишком тупой. У него тут вообще чуть провис всех систем не случился, когда Чан Хи свел свою пиздаболию к тому, что они вообще и не пара больше, вот так. Прям как розами с порога осыпал, ублюдок. Чжон Хён, правда, расстроиться пока не успел, потому что предался приступу, мягко говоря, легкого удивления. Что? Почему? Как так? Когда это случилось? Какого хрена? Почему все меняется так быстро? Кто у него тогда теперь будет в паре? А он уже все продумал именно с ЧонДжи, КАКАЯ БОЛЬ. Вот теперь Чхве расстроился такой и на товарища по хате глянул тоже очень расстроено, ведь как же его коварные планы, как же его продуманные ухаживания и все прочее?
- Что, правда что ли? – как-то разочарованно поинтересовался макнэ и плюхнулся на кровать, продолжая в своей голове как-то обмозговывать эту мысль. – Но почему? – Вааай, ваааай, вааааай, вай дид ю аск ми ту лиииив?
Вопрос на повестке дня, ибо все это действительно казалось странным, хоть Чан Хи и продолжал увлеченно пиздеть и почему-то очень радоваться тому факту, что нет, они не пара, и им не по пути. А ЧанДжо вот тут все же пришел к неким логическим выводам, например к таким, что контракт подписан, нового он в глаза не видел, да и вообще, его бы как-то оповестили, если б пару сменили, и это отличная идея для логичной песни. И все это дерьмо означало только одно – ЧонДжи тут какую-то херню мутит, отчаянно не желая быть с макнэ в паре, и вот чего его только не устраивало? Чхве искренне не догонял, ведь он был спортсмен, красавец, комсомолец, и просто хороший парень, но логика ЧонДжи никогда не поддавалась пониманию. Проблема была в том, что мутки у Чан Хи всегда были такие странные, что логику эту понять хотелось.
- Погоди, чего ты гонишь тут, мудак, а? – воскликнул ЧанДжо, схватил вокалиста за запястье и дернул к себе и кровати с совершенно определенным намерением – вытрясти правду-матку, а вовсе не за тем, за чем он обычно к кровати дергал. – Контракт-то не меняли, менеджеры ничего не говорили о смене пары, так что чего ты тут врешь! Не хочешь со мной в паре быть? – о, ужас, как так-то, - Охренел что ли? – и правда что.

«Пиздить тебя надо, красавица», - как-то мимолетно подумывал ЧанДжо, поглядывая на вдохновенно врущего Чан Хи и качая головой, потому что ОСУЖДАЛ И ОСУЖДАЛ ПОЛНОСТЬЮ. Ох, уж эти… эти… кто? Сучки, педики, блядские согруппники? Чжон Хён так и не решил, поэтому трагично вздохнуть и посетовать на несправедливый мир ему не удалось ни вслух, ни про себя, и он только злиться продолжал, потому что был еще той истеричкой по натуре. Агрессивной такой истеричкой, продолжавшей сжимать чужое запястье просто так, для проформы, и чтобы в случае чего догонять не пришлось. Правда, что это мог бы быть за случай, Чхве даже не предполагал, пока вокалист не начал фонтанировать бредовыми идеями и делиться охуительными выводами. На несколько секунд в мире макнэ наступила гробовая тишина, несмотря на то, что ЧонДжи продолжал свою эпопею болталогии и крестовый поход в дебри пиздежа. То есть, вы понимаете, что у Чжон Хёна в этот момент на какое-то время вообще все функции мозга резко отключились от  того, что он услышал, и взгляд такой остекленел. ЧанДжо даже осудить не успел, как он охренел. И секунд пять еще пялился на Ли очень стремно залипающим роботом, который словил Трояна, и теперь его очень контачило от этого. Спасибо, что хоть глаз не задергался, хотя танцор был к этому близок, ибо Чан Хи выглядел как-то подозрительно серьезным, будто и сам верил в то, что говорил. Будто реально подозревал макнэ в таком жутком преступлении. Влюбился. Ахаха. ЛОЛШТО?! ЧанДжо даже мамку свою не любил, потому что она была той еще сучкой и постоянно его троллила, а уж о любви ко всем остальным вообще можно было молчать. «Влюбиться» во вселенной Чхве – это было как Волан-де-Морт, чьего имени даже нельзя было произносить вслух, ибо Чжон Хён сие сопли всегда искренне презирал и не желал принимать, даже не представляя, как оно всё вообще у нормальных людей происходит. Но хер с ними, с соплями, потому что орган мозг начинал оттаивать от коматоза, и танцор уже заподозрил Чан Хи в попытке его затроллить. Аллилуйя, и это почти успех. Все усложнялось тем, что если его упоротый согруппник действительно вбил себе в голову подобную легенду, то, наверное, сидит тут и тешит сейчас свою оценку и считает, что несчастный макнэ тут весь в страдашках и розах, и это расстраивало больше всего, ведь он НЕ ТАКОЙ.
Чжон Хён аж взбесился еще больше и на этот раз глянул на ЧонДжи поистине убийственным взглядом, в котором ясно читалось искреннее пожелание сгореть в Аду и намерение сопроводить по адресу, чтоб не заблудился. Ведь как Чан Хи вообще мог так поступить? Как он мог так подумать о своем, если даже не друге, то товарище? А если даже в какой-то параллельной вселенной это и было бы правдой, то как мог он шутить на эту тему? ПРЕДАТЕЛЬ! Вся обида, боль, злость и розы отразились на лице ЧанДжо, и Ли вероятно этого взгляда немного пересрал, потому что совершил попытку рвануть куда-нибудь подальше, но макнэ резко дернул его обратно. Причем, в этот раз он даже не позволил вокалисту встать обратно с кровати, потому что настойчиво надавил на плечо с устрашающим возгласом «СИДЕТЬ». И вот Чхве всегда одобрял Чан Хи за то, что тот был таким пиздаболом, и это всегда было весело, но сейчас ему нужно было подумать, как вести себя в такой сложной жизненной ситуации, и чья-то тролл-болтовня очень сильно бы отвлекала. Так что Чжон Хён выставил ладошку прямо перед лицом ЧонДжи и отрезал:
- Говори с рукой, - загрузился на секунду, а затем продолжил, - а хотя нет, лучше вообще умри минут на пять, - посоветовал такой и закрыл все своей же ладонью Чан Хи глаза, кончиками пальцев второй руки немного по-пидорски потирая лоб в трагичных раздумьях. Немного странный жест, будто ЧанДжо действительно надеялся, что если у его согруппника пропадет свет, то он поверит и в то, что сдох. Только вот жив был вокалист или мертв, а думать это вообще не помогало. Чжон Хён оказался в какой-то дебильской ситуации, в которой что ни скажи, все будет использовано против него, но и хранить молчание макнэ тоже не собирался. Даже убрал руку от чужих глаз, даже вдохнул в легкие побольше воздуха, да как выдал нечто потрясающе гениальное:
- Да я… да ты… да… - на этом запал вдруг закончился, потому что танцор как-то не успел придумать, что «да он» и «да Чан Хи», но заканчивать свою речь, достойную великих римских ораторов, все же надо было. – Как тебе вообще такое в голову приходит?! Я не влюбился в тебя! - прозвучало это как "МАМА, Я НЕ ХОЧУ НАДЕВАТЬ ШАПКУ!" - Да я сейчас изнасилую тебя, и сразу разберусь со всеми проблемами и со своей неразделенной «любовью» заодно, - оповестил такой ЧанДжо и серьезно кивнул. Пожалуй, даже излишне правдоподобно это обещание прозвучало, хоть сам Чжон Хён этого осознать не успел. Он только в очередной раз укоризненно глянул на своего хёна и треснул ему внезапно по затылку. – И какого хрена ты тему переводишь? – и сам такой перевел тему, молодец какой. И снова раздал Чан Хи подзатыльник. – Говори, зачем пиздел?

Очень хреновой макной был ЧанДжо, хёнов вот своих бил, ни разу не милый, хотя ведь мог по праздникам изобразить ту еще няшу, но сейчас вот как-то не желал. А внешность-то располагала. Щечки такие, что хоть тискай до синяков, пухлые губы, бровки домиком, хули – хоть прямо сейчас в рекламу «johnson baby – просто сказка». Но в данный момент взгляд Чжон Хёна как бы намекал, что зверь внутри него пробудился, и бешенный хомяк моуд активирован. Тем более что ЧонДжи там активно продолжал свою сказочную пиздаболию и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Чхве вот откровенно не понимал, чем вокалиста возбуждает подобный троллинг, но ему все это категорически не нравилось. Ведь в чем только макнэ не обвиняли за его такую короткую жизнь, чего он только не наслушался в свой адрес. Мудак, козел, идиот, сука, ПОВЕЛИТЕЛЬ РОЗ, да что угодно, но вот в безответной любви его обвиняли впервые, и это было ни разу не круто. В отличие от всех прошлых званий, это дерьмо было наиболее унизительным, по мнению ЧанДжо. Наверное, потому что он в принципе не представлял, что влюбиться иногда бывает и круто, и что это, в принципе, нормально, и ничего такого в этом нет, серьезно. Он же там не какой-нибудь зрелый мужик в поисках любви и постоянных отношений, так что не надо от него требовать адекватной реакции на такие предположения. От Чжон Хёна вообще не надо ожидать адекватной реакции на что угодно, наверное, поэтому у него с отношениями нормальными как-то не сложилось.
Впрочем, Чан Хи то ли хреново знал своего тонсена, то ли нарочно над ним издевался, то ли был просто идиотом, но продолжал рассуждать на тему «а ты меня любишь? ага». Чхве все это время только косился на него, пытаясь понять, почему его реально так все это напрягает и нервирует. Косился до того самого момента, пока ЧонДжи не сделал ему предложение, от которого он мог и должен был отказаться. То есть сначала ЧанДжо даже как-то немного подохуел, что вокалист что-то подобное высказал вслух. Не то чтобы Чжон Хёну никогда не предлагали целоваться, да он и предложению отсосать не особо удивлялся, но это ведь был Чан Хи, на которого ЧанДжо при всей своей озабоченности никогда не смотрел, как на сексуальный объект. У него вообще было какое-то табу на собственных мемберов, что-то типа защитной планки, которая не позволяла даже задумываться о них, как о потенциальных пассиях-хуяссия. Фан-сервис есть фан-сервис, но кто его вообще воспринимает серьезно? И нет, Чхве не хотел присматриваться к согруппнику сейчас и осознавать, что тот вообще-то очень даже дрочибелен, если взглянуть объективно. Очень даже. Но сейчас не об этом. Так что в первый момент Чжон Хён серьезно залип и глянул на Чан Хи взглядом а ля «СУДАРЬ, КАК СМЕЕТЕ ВЫ ПРЕДЛАГАТЬ ПОДОБНОЕ ПРИЛИЧНОЙ ДЕВУШКЕ?!». Так и смотрел, наверное, секунд пять, терзаясь жутким желанием снова отвесить хёну подзатыльник, ибо вот заслуживал. Но в этой комнате был, к сожалению или к счастью, не один ебнутый тролль, поэтому, разлипнув из своего состояния крайнего зависания, макнэ хлопнул в ладоши, как будто принял очень-очень важное решение и встал с кровати торжественно.
- А хочу, - выпизднул он следом, потому что вообще был весь такой внезапный и не менее внезапно заимел собственную заинтересованность во всем происходящем. – Давай, действуй, - подбодрил ЧанДжо и рукой такой поманил Чан Хи к себе, как этакий пацанчик на районе в стиле «иди сюда на, покажи на что ты способен», будто вызывал на бой. Впрочем, поцеловать тинтоповскую макну всегда было тем еще блядским риском, на который умные и опытные люди как-то не решались. Чжон Хён не знал, относится ли ЧонДжи к подобному разряду людей, и вообще, говорил ли он серьезно, но смотрел на вокалиста с неприкрытым ожиданием хоть какой-то активности. Даже руками развел так «ну? где же экшн?». И вот ЧанДжо был уверен, что экшн по-любому будет, потому что дело касалось Чан Хи, и тот обязательно что-нибудь выдаст. Чхве на данный момент не делал ставки на реальный поцелуй, но подозревал, что вокалист сейчас ему ручку поцелует или в лоб чмокнет, и поржет такой. АХАХА, не так-то быстро, поумерь свой пыл и свою любовь. Но макнэ был в принципе готов к таким выкрутасам, так что продолжал в ожидании поглядывать на согруппника, аки озабоченная девственница в свою первую ночь разврата.

Руки на плечах – это было немного странное вступление. И если поначалу ЧанДжо стоял и ожидал следующего поворота событий с видом неприступной стервы, то сейчас он снова немного залип, являя весь свой тупизм на всеобщее обозрение. Нет, Чан Хи серьезно собирается целовать его?  Что, в губы? Взасос? ОЙ, МАМОЧКИ! Чжон Хён даже как-то растерялся, и не потому что это был его первый поцелуй, ибо он был даже далеко не сто первый, но макнэ опять загнался на тему того, что это ЧонДжи. Это как если бы они были двумя натуралами, и тут хён вдруг решил бы его поцеловать. И не просто в шутку чмокнуть, а… Шисус, как неловко, потому что Ли уже активно его засасывал, делая это так будто уже давно завел тесную дружбу с языком тинтоповского танцора. И вот Чхве как-то словил себя на том, что он уже и отвечать начал по-тихоньку, потому что ему понравилось, потому что он был йун и озабочен, потому что ЧонДжи хорошо целовался, и ЧанДжо бы, наверное, уже притянул бы его ближе к себе и продолжил бы все это безобразие, добавив еще разврата, если бы старший вовремя не отстранился. Собственно, макнэ только руку успел приподнять, чтобы в следующий момент хватануть хёна за майку и дернуть в свои объятья, ведь мозг все еще не верил в то, что тело реагирует подобным образом, поэтому хотелось убедиться полностью. Убедиться, правда, не получилось, потому что Чан Хи как-то резко и внезапно слился в сторону кровати, а Чжон Хён остался на своем месте хлопать глазами, раздумывая над тем, приглашение это или политическое убежище. Еще Чхве сейчас нереально раздражало, что он совсем не сообразил, чем руководствовался его согруппник в своих действиях. Это продолжение троллинга? Очередной подъеб? ЧанДжо был в любом случае слишком тупым, чтобы разбираться в таких хитросплетениях. Он вообще сейчас находился под впечатлением от случившегося и даже не сразу вспомнил, что у них сегодня на повестке дня. Ли, блять, Чан Хи, что ты делаешь? Ахаха. Прекрати.
Правда, краткий приступ паники Чжон Хён пережил только в своих мыслях, после чего вспомнил-таки, что его беспокоило последние минут пятнадцать. Любовь-щлюбовь же, ну. И так просто отставать танцор не собирался, потому что упрямство его не знало границ и многим портило жизнь. Сейчас вот макнэ планировал немного ЧонДжи жизнь попортить, ведь тот тоже какими-то изощренными и странными способами привносил в его собственную жизнь розы.
Тряхнув головой, ЧанДжо снова вернулся в эту реальность из своих мыслей, тем более что Ли там уже интересовался, полегчало ли ему. На самом деле Чжон Хёну поплохело, ибо он загрузился немного про себя, но вслух он этого не сказал и вообще подошел к кровати, разворачивая хёна лицом к себе, обхватывая его запястья, чтоб не рыпался, и вжал в постель, склоняясь над кроватью и над Ли. И приблизился еще так, чуть ли не губ касаясь, будто реально собрался продолжить начатое и срывать с Чан Хи лепестки полностью, если вы понимаете, о чем я. НО НЕТ.
- Вообще-то, ничего не изменилось, - относительно спокойно проговорил макнэ, затем вновь отстраняясь от ЧонДжи, выпрямляясь около кровати и даже потягиваясь. Типа у него все отлично, и ему норм. – Я в тебя все еще не влюблен, - флегматично заметил ЧанДжо, и это сейчас звучало намного правдоподобней, чем предыдущая истерика. По крайней мере, самому танцору так показалось, хоть мысленно он теперь действительно задумался над тем, что у него за дерьмо с чувствами к хёну. Что они означают, существуют ли они, и вообще это было как-то слишком сложно для ограниченного мозга Чжон Хёна, поэтому он решил перевести тему на более насущную.
- Пойду поем, - оповестил Чхве и пошел в сторону кухни, где пообещал себе думать только о еде, а не о произошедшем. Правда, о еде думать как-то не срослось, потому что ее вот не было, и холодильник встретил грустной пустотой. И Чжон Хёну захотелось повеситься в нем вместо каноничной мыши, потому что жизнь без еды теряла смысл.
- Хён, мы идем в магазин! – заорал на всю квартиру макнэ и вернулся в комнату, начиная стаскивать Чан Хи с постели, потому что тот же еще лениться сто лет будет. – Одевайся, я не могу умереть голодной смертью в зените славы.

--> Круглосуточный супермаркет