начало.

Говоря честно, Гын Сок был очень рад, что пару ему поставили девушку, а не какого-нибудь там мужика-натурала или не совсем натурала, потому что пришлось бы доказывать, что он не пассивная сучка, хоть и выглядит порой таковым. Он ведь мужик с большой буквы «М» и с большой буквой «П». Нет, я не о члене, который пенис, я о звании Принца. И, как и любой персоне с королевского двора, Чжану опаздывать было не по стилю, но он вот взял и опоздал. На целый день, в который должен был устраивать знакомство со своей новой милой, кою придется теперь любить. Ну, точнее, делать вид, что любишь, но дела это не меняло. Он опоздал. Ведь весь день Принц занимался тем, что работал, а весь вечер был потрачен на страдания под капельницей в постели под грустные аккорды фортепиано в голове, которые заменили ему воспоминания. Он предпочел пострадать бы еще и ночь, да поспать заодно, но дела есть дела, так что предаваться унынию он решил на новой кровати, что должна быть занята не только им. Пусть без капельницы и без фортепиано, зато в компании. Может, его даже утешут и совсем не в том смысле, о котором можно подумать. В общем, Чжан рассчитывал на очень продуктивные страдания сегодняшней ночью, но планы Принца обломились, стоило ему только войти в квартиру, где было темно-темно, а это значило, что либо его пара уже спит во всю, либо сама не пришла, либо взяла и ушла. Верным оказался второй вариант и поначалу Гын Сок честно вел себя очень тихо. Тихо бродил по спальне, перемещая свои вещи в шкаф, тихо бродил по ванной, умываясь, тихо бродил по кухне, попивая воду, потом тихо бродил опять по спальне, раздеваясь, и, наконец, тоже очень тихо забрался на кровать к своей новой девушке, коя тихо-мирно спала и никого не трогала. Он тоже не собирался никого трогать, если честно, он планировал только поспать, но организм показал ему троллфейс и напомнил, что не стоило дремать днем в те редкие секунды, когда стафф его оставлял одного, видимо, для того, чтобы порыдать на счет здоровья Принца. Теперь вот спать совсем не хотелось, так что Чжан заворочался полностью, улегшись сначала в одну позу, потом во вторую, потом в третью, потом в четвертую и где-то на десятой понял, что прошло уже часа два, наверное, судя по ощущениям. И начал страдать. Тихо с самим собой о том, как тяжела его жизнь, как тяжела его бессонница сегодня, как тяжела его мужицко-джентельменская доля, ведь не может же он взять и растолкать рядом лежавшую Лиззи, ведь это тоже не по стилю. Страданиям, правда, Принц предавался не долго, ведь никто не заценил и стало скучно, так что он снова начал ворочаться, силясь уснуть. И так как валялся без дела он уже достаточно долго, то организм решил, что хватит на сегодня троллинга, им же еще работать с утра. Гын Сок и сам не заметил, как начал по-тихому подрубаться в своих перемещениях по кровати, не заметил, как что-то теплое оказалось совсем рядом, и он это теплое пару раз пихнул, подвигая к краю, ибо места ему мало было. Он же ж привык к огромным траходромам в десять себя, на которых можно раскинуться звездой и наслаждаться, а это что за хрень? Примерно так сквозь полудрему размышлял Принц, удобнее устраивая руку на этом чем-то теплом. Потом решил, что еще круче будет, если закинуть ногу, что и сделал, и прям прижался весь такой, и рожей уткнулся, и словил дзен, вдыхая приятный запах. Вот теперь можно было спать полностью, ибо было тепло, удобно и зашибись вообще.

Вообще, очень стремно, когда ты почти уснул, почувствовать, что кто-то намного быстрее, сильнее и РЕЗЧЕ, причем последнее ощутить на своем члене. Гын Сок аж взвыл так, словно его тут так же РЕЗКО лишали анальной девственности, и превратился в телефон-раскладушку, схлопываясь пополам от боли, от которой аж слезы на глаза навернулись, дыхание перехватило и захотелось умереть на пару минут. Не хватало, как всегда, только роз и рыдающих наложниц, но принц быстро взял себя в руки, насколько это вообще было возможно в данной ситуации, и уставился сквозь ночь, свечи и охренение на ту, что так жестоко с ним поступила. Прошло всего пару секунд с их милого воссоединения, но Чжан уже успел возжелать сбежать в ближайшее окно. Ах, если бы. Имидж – всё, желание умереть – ничто.
- Да уж ближе некуда, - прохрипел Гын Сок, кое-как садясь на кровати, и на манер своей новой женщины стал натягивать на себя все, что попадалось под руку, чтобы не засмущать ее полностью. В частности, натягивал он одеяло, из которого его так успешно выворачивали минуту назад, а теперь принц оперативно превратился в кокон, опасаясь, что его домашний вид в одних трусах наведет на мысли об изнасиловании вообще и он опять получит ни за что. И это будет еще больнее, подсказывал ему мозг, правда, тут же перешел в возмущения а-ля «не нужна мне твоя грудь!», но вовремя заткнулся, не дав обладателю разораться, потому что: а) нужна, он мужик, в конце концов, и любит сиськи б) он слишком джентльмен, чтоб орать в) Лиззи развела слишком активную деятельность для сонного него, начав куда-то звонить. Ну, хоть не в полицию, это уже радовало, хотя Гын Сок успел осознать, что от нее чего угодно можно ожидать чего угодно, пока непонимающе пялился, пытаясь понять, к чему вообще все эти разговоры. Но понял только одно. СРОЧНО НУЖНО БЕЖАТЬ. Собственно, именно этим он и попытался заняться, согласно кивая на «уйди», потому что вариант этот одобрял и ободрял. Вот только одеяло его в этом совсем не поддерживало, запутало ноги и Чжан в спешке смачно ебнулся прямо на пол, прямо с размаху. Ой, как неловко. Совсем не для его монаршей персоны. А так хотелось поваляться, постенать, может быть, получить каплю утешений и извинений, но Гын Сок все еще опасался быть убитым, поэтому оперативно вскочил, продолжая меж тем завертываться в одеяло и отступая к выходу из спальни.
- Оппа ушел, - сообщил он между делом, а потом подумал, что оставлять надолго расстроенную девушку одну тоже не дело, а потому быстро добавил: - Но сейчас придет, - и ретировался в сторону кухни, чтобы спокойно все обдумать и принять, как оно есть. Холодная вода очень помогала ему в этом деле, пока он залпом выхлестывал половину бутылки. Выдохнув и сунув ее обратно в холодильник, принц задумался на тему того, как стоит подкатывать к неадекватным дамам, чтобы не словить при этом в рыло. Бежать в магаз за чем-нибудь успокаивающим а-ля подвеска или шмотка было некогда, тем более, что у него сегодня дела, и завтра дела, и вообще всегда дела и встречи. О, кстати, о них. Гын Сок аж пальцами щелкнул во имя этой гениальной идеи и вернулся в спальню, где зажег свет, наконец, темно же ему было.
- Оппа пришел, - скапитанил Чжан и подошел ближе к кровати, стараясь выглядеть как можно безобиднее, а то вдруг его опять изобьют. Это демотивировало, потому что ответить он не мог, ибо женщин не бьет. Теперь вот грустно стало, что в паре у него не мужик. – У меня для тебя отличное предложение, - начал принц, укутываясь в одеяло посильнее, дабы не светить телом своим великолепным. – Чтобы не тратить целый день зря, предлагаю пойти на вечеринку. Ты же любишь вечеринки? Еда, выпивка, все дела. Тебе ведь уже можно пить, да? В любом случае, мне придется туда пойти, так что, если не хочешь опять весь день провести одна, предлагаю пойти со мной. Что скажешь?

То, с какой скоростью Лиззи говорила, действовала и прижимала его к родным грудям немного выбивало сонного и уставшего Гын Сока из колеи, ведь он не успевал реагировать в силу утреннего торможения. И нормальный сон теперь еще очень долго ему не светил, ведь они же наверняка не пару часов на вечеринке проведут, а он ведь не может там просто напиться и уснуть. Хотя, с другой стороны, почему нет? Его сейчас к принятию этого решения подталкивали прекрасные сиськи, на которых он расположился, и которые вздымались, вздымались, ВЗДЫМАЛИСЬ в такт чужому девичью дыханию, и все это было так прекрасно, если бы они знали друг друга больше пяти минут. А принц для того, чтобы сразу брать дело в свои руки, если вы понимаете, о чем я, был слишком скромен. Совсем немного. Чуть-чуть. Где-то в глубине-глубине души. Но этого было достаточно, к тому же, Лиззи опять со скоростью света переместилась, причем, в другое помещение по имени кухня, пообещав ему завтрак. Это обещание сделало утро заметно светлее и терпимее, и вообще Чжан, наконец, остался наедине с самим собой и одеялом, и смог предаться мыслям не о том, как бы не получить по яйцам, а что сегодня надеть. Он не баба, конечно, но чувак известный, стильный и вообще космос, так что пока Су Ён терлась на кухне, он терся в районе своей части шкафа, вытягивая из него шмотку за шмоткой. Вот как быстро он все решил, и даже не забыл про стильные часики, чтобы всегда можно было глянуть на время и понять, как долго ты уже бухаешь и не пора бы остановиться.
В таком виде Его Высочество и явилось на кухню, стараясь выглядеть пафосно и круто, но какой мужик устоит перед с любовью приготовленным жраньем и кофе, как бы оно не выглядело? Да и вообще, какая разница, как оно выглядит, если это более чем съедобно и вообще вкусно? Никакой, правильно, так что Гын Сок довольно покивал и едва сдержался, чтобы не растечься тут киселем, ведь О НЕМ ЖЕ ПОЗАБОТИЛИСЬ О БОЖЕ, как это не похоже на его вечно одинокие утренние будни. Срочно жениться. Правда, не успел принц рассыпаться во все возможных предложениях (и не надо думать о пошлом), как Лиззи опять сбежала, так что оставалось только пожать плечами, предаться печали и все дожрать, после чего уже приготовиться к чинному просиживанию штанов у телека, пока пассия одевается. Ведь это же женщины, простигосподи, и это всегда затягивается, и закономерные сетования «мне нечего надеть» Чжана вообще не удивили, так что он сходил умылся пока, но только за пульт схватиться успел, как его отправили искать какие-то там ботинки. Желтые. Ко всему черному. В тонкостях женской моды Гын Сок честно не разбирался, а потому спорить не стал и отправился перебирать миллионы коробок, наставленных в коридоре. Честно говоря, желтого тут было много, а вот ботинки, к счастью одни, и если бы принц не был хоть немного в этом деле прокачанным, то таскаться бы ему с кучей обуви туда-обратно, и, возможно, быть битым и посланным, ведь это же женщины, простигосподи [2]. Но он был в себе уверен, а потому подтащился к Лиззи с видом рыцаря, героя, спасителя вселенной, встал на одно колено и начал обувать. Ну вы же понимаете, как это должно выглядеть романтично со стороны? Зрители точно всплакнул. Гын Сок и сам был готов всплакнуть, но некогда было, нужно было торопиться:
- Мы идем к Ён Чун Хёну по поводу того, что он купил себе и своей паре отдельную квартиру, и там много кого будет, - принц напялил второй ботинок своей прекрасной паре и поднялся. – Если ты не в курсе, его пара – парень, - прихватив Лиззи за запястье, Чжан потянул ее в прихожую, где помог надеть пальто, ведь надо же ухаживать за «женой», чтобы все еще раз всплакнули от того, какой он замечательный и захотели его еще больше. – Но ты воспринимай его, как девушку, все равно особой разницы с виду нет, - уточнил на всякий случай Гын Сок, но развивать тему не стал, ибо сам иногда бывал тем еще манерным педиком. Об этом тоже говорить не хотелось, ибо он сам уже до конца оделся и пора было валить к машине, и было бы очень романтично, если бы он сейчас взял Лиззи за руку, но принц как-то отвлекся на надевание перчаток, потом на поиск ключей по карманам, потом на открывание дверей не только себе, ведь нужно продолжать быть очаровательным, а во время езды Чжан вообще отключался, так что был записан в мертвые и однообразно отвечающие до конца поездки.

квартира

Девичники – это так весело! Это очень весело! Очень-очень весело! Все равно Су Ён слишком приличная девочка для беспорядочных потрахушек с коллегами, продюссерами и фанбоями, поэтому у нее  не было иного выбора, кроме как думать, что пижамные вечеринки – это апогей безудержного веселья. В смысле, реально безудержного веселья. Ее не то чтобы прям самый любимый, но примелькавшийся, как коврик в ванной, оппа перестал баловать ее визитами в опочивальню, предпочитая на концертах рвать регулярно майки на своем друге Dj Big Brother'е, в миру – Курте. Мудак Гын Сок наотрез отказался знакомить Лиззи с Куртом, аргументировав это тем, что так будет лучше для всех, а сама она, естественно, сделала вывод, что оппа сам запал на него. Масштабы мужеложства в профессиональной среде с каждым днем удивляли Лиз все больше, масштабы ее паранойи росли, каждый мужчина,  засветившийся в обществе Гын Сока, неминуемо назывался девушкой с тех пор «сошкин пидарас», и вообще она была уверена, что «H» в Team H означало «Homo», что было весьма прискорбно для тех же Infinite-H. Нет-нет, это не сделало ее гомофобом, она даже была готова самоотверженно отрыть какой-нибудь ресурс с фан-фикшном и посредством литературы постичь мучавшую ее тайну чуть ли не бытия, но… девичник.
Начало было очень веселым. Середина тоже. Окончание, пожалуй, тоже. Но самая клевая часть была та, когда она избивала подружек подушками, а потом они засобирались домой. Что, в прочем, было невежливо – выпачкать в своей крови подушки и вот так уйти. Она же поделилась аптечкой, между прочим. И нет, ушли не все – ее не предала старая подруга, из тех, что лезут тебе в холодильник, знают, каковы в постели все бывшие и могут честно сказать «фуууу, ну ты и разжирела, подруга». На двоих они организовали скромненький патихард, в ходе которого были на всякий случай завешены все камеры, в том числе нижним бельем, выпотрошены шкафы Гын Сока и было организовано дефиле в его шмотье, во многом прекрасно подошедшее обеим девушкам (и это не упрек им и не комплимент Чжану). Потом – еще одна партия в «расквась нос подружке», и изнеможенные барышни валялись на измятой в хлам постели, предаваясь разговорам с рейтингом «19+» о бывших, нынешних, будущих и том, что у Гын Сока не такой уж и большой, но для пассива это, наверное, не проблема. Услышь он ее – и Су Ён провела бы ночь в обществе батареи, лишенная ужина и МЯСА, МЯСА, ПОНИМАЕТЕ? Все как любит этот грязный извращенец, но его тут не было, а она все равно не со зла.
Где-то посреди этого разговора она и заснула, обнявши любовно подругу за бедро – что уж там, она так соскучилась по простым радостям общения с нормальными людьми, с которыми не надо проводить столько времени вместе, что уж начинает подташнивать при виде надоевшей рожи. Сквозь сон она еще поскуливала, что все же как неловко получилось с Infinite-H, ведь ей так нравится Хоя. Она только набралась смелости помахать ему рукой, постучав в гримерную, а тут эта чертова «H» и нет смысла, нет смысла. Одно расстройство.  Мысли во сне смешивались и менялись так незаметно, что ночь прошла незаметно, а скорее так, будто она только-только закрыла глаза, и хопа – будильник, да еще и премерзкий, вон, матом ее кроет. Выслушивать матерщину в свой адрес Су Ён крайне не любила и непременно бы расплакалась, но была слишком сонной, а еще стало слишком холодно, и, упс, оппа вернулся, а они его вещи в шкаф красиво не затолкали.
«Что мне можно?..» - в мутном, очень напоминающем похмелье, состоянии, смысл слов Гын Сока ускользал, и Лиззи была бы очень ему благодарна за предварительные ласки вроде кофе в постель и часа тишины, но Сок орал, истерил, и нервы ее такого давления не выдержали.
- Что ты хочешь от меня, отстань, уйди, отстань, не тряси, МЕНЯ ТОШНИТ УЖЕ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, - у нее даже не получалось придать голосу генеральский тон, которым порой можно было утихомирить соседа. – Мы спим часа три, и, оппа, этого мало, разве не ясно? Будь человеком, не тряси меня, - она уже всхлипывала ему в локоть, готовая заснуть на нем же. И Гын Сок правда перестал трясти ее – может, решил, что у нее реально похмелье и еще не дай Боже стошнит прямо на него, но трясти ее стала подружка, которая и хотела бы поржать, но тут Чжан Гын Сок рядом, звезда Азии, невъебенно крутой перец, ну и так далее. Пробормотав «Я лучше пойду», та стала торопливо одеваться, избегая взглядов разъяренного «сама пидорас».
- Су Бин, аннён… Классно посидели… Не забудь написать смс-кой название того средства, которым кровь смыть можно… Спасибо… - пробормотала Лиззи, досыпая последние сладостные секунды на Гын Соке, после чего стала делать легонькие тычки ему в бок, - Оппа… Кто тебя так учил обращаться с девушками? Нет, ну я понимаю, что ты в лагере бойскаутов, но оппааа… - Тычки становились все сильнее, что свидетельствовало очень явно о том, что Су Ён просыпается. – Оппа на меня кричааааааааал, громко кричал, оппа назвал меня пидарасом, за чтоооооо, ЗА ЧТОООООООООО.
Су Ён сочла своим долгом сползти с Гын Сока и проползти в сторону ванной, откуда она продолжала орать, что мир жесток, а оппа в нем – последняя сволочь, мудак, и если Курт его не удовлетворил, она не заслужила быть козлом отпущения. Там же, в прохладе кафельной плитки, ее догнало осознание, что ситуация получилось несколько двусмысленной. Пришлось начать думать. Судя по звукам, издаваемым Гын Соком, он все еще пребывал на пике своей эмоциональности и не поверил бы ее отрицаниям, столь очевидным в подобной ситуации. Так что, вернувшись к нему, стягивая пониже коротенькую ночнушку, местами порванную (с кем не бывает), ибо она все же очень приличная, и тут не то чтобы потрахушки, тут и перед родным геюшкой неловко сверкать своими телесами, она встала в провокационную (но в то же время ничего не открывавшую – профессия обязывает) позу, сложила руки на груди и стала вещать ересь в лучших традициях ее с Соком отношений.
- Ахахахах, оппа, а ты чего это так разорался? Мы  люди взрослые, я тебя предупреждать не обязана, и, заметь, я же тебя не спрашиваю о твой личной жизни, так? – «Знаю, что не так, плевать», - И это не повод применять физическую силу! И… Эти оскорбления! ОППА!!! Если ты… если ты ревнуешь меня, и ходишь по всем этим своим парням, чтобы привлечь мое внимание – это же так глупо, ну, ты чего, да и это бессмысленно, у меня же того, ахахах, все отлично просто, ну это, беру от жизни все, а ты не расстраивайся и относись к этому проще, хыхы, спой свою песенку про автобус и настроение поднимется, вот увидишь!