-- A-3

Не прошло, в общем-то, и десяти минут после того, как задница Ухена оторвалась от бревна при костре, как эти двое были уже в непонятных дебрях, а Чжиын избивала Ухена, потому что попытки вернуться к Енгуку были провалены потому что-то кто-то мудак и исколесил вокруг все и вся, что уже хрен поймешь, где выход из этого лабиринта. В любом случае, радость была в том, что кусты и небольшая полянка, которая летом была, наверно, очень живописной, были куда круче голых стволов деревьев, потому Ухен радостно завалился подле них, прикидываясь снежным ангелочком. Ангелочком каким-либо быть ему не суждено, потому, наверно, Чжиын и решила втоптать парня в снег, что-то при этом вереща, но Ухен всего этого за своим шуршащим капюшоном не разобрал. В итоге, когда избиение закончилось, запал «поебланствовать» тоже пропал, а снег за шиворотом, оказавшийся там не без помощи Чжиын с целью отрезвить, делал Ухену больно и холодно, парню захотелось вернуться в свою уютную квартирку, где его ждала милая страшная мигера дней его суровых, непременно соскучившаяся по сердечкомашине. Вообще, если задуматься, то Ухену никогда не везло с женщинами. Или просто он такой весь добрый и любвеобильный маленький милый мальчик, что его всегда все бьют. Иногда у Наму складывалось впечатление, что у него на спине какая-то невидимая табличка типа «ударь меня», потому не поленился прямо сейчас это проверить, полапав свою спину на предмет чего-то кроме ткани, а то вдруг Минхо и не виноват вовсе. Таблички найдено не было, ровно как и плана куда идти дальше не было тоже.
- Чжиына, а давай в салочки? – ненавязчиво предложил Ухен, понимая, что его сейчас пошлют в ближайшую пещеру навсегда. Но греться как-то было надо, ну а раз Чжиын не хочет, то Ухен поиграет с деревьями. Свои родные же. К слову, вот сейчас, бегая от одного дерева к другому, парень бы не обиделся, если бы ему сказали, что у него деревянная голова с интонацией «ты тупой». Он и сам понимал, какой он сейчас идиот, но камер нет, Чжиын злая, греться надо. В итоге не рассчитав твою траекторию и собрав лбом дерево, похождения Бревна таки закончились, и благо без серьезных травм, кроме уже имеющейся головы. Поднявшись с видом «все так и задумано», парень отряхнулся и снова подошел к Чжиын в надежде, что сейчас ему не достанется, потому решил идти с тяжелой артиллерией – сделал ручками над головой сердечко. К слову, в пуховике это было не особо удобно, но нет преграды для Ухена для того, чтобы послать сирдца.
- Ну я не виноват, сама посуди, в этой стороне должен был быть СФ! – начал Ухен оправдательно-обвинительную речь, ведь что вы, он никогда не бывает виноват! Это скорее надзиратель Мун перевернул полигон к лесу передом, к айдолам задом, чтобы неповадно было. Магия. – Чжиынааа, мне холодно. Тебе ведь тоже, да? – жалобно протянул Ухен, рухнув в объятия девушки, которая, к слову, обнимать его не собиралась. А Ухену что? Греться надо, потому как-то вообще не парясь нырнул к Мальвине за шиворот, прижавшись ледяным носом к шее девушки.

Ухен не то, чтобы совсем не понимал, в какое положение он поставил Чжиын и, собственно себя, что продолжал вести себя как самый безрассудный в мире человек. Но просто разводил бы он панику, и что? Намстар не считал себя слишком уж благородным, но проявить паническую слабость перед этой девушкой ему было бы слишком постыдно. Даже больше – он нисколько не хотел, чтобы в ней зародилась хоть какая-то нота паники. Конечно, Ухен знал Чжиын, и что в ее клиническом случае паника при условии потеряться на съемках это ноль процентов, но все же нечасто она в таких ситуациях оказывается, и не грешно будет назвать ее экстремальной. Они одни в этом чертовом лесу. Без шанса выйти самим. Была одна надежда, что  видевшие их последними, если сами выберутся из леса, сообщат. Если нет, то останется ждать переклички, когда вся эта эпоха наказаний закончится. А что делать до этого?
- Прямо как в детстве. – с усмешкой выдал Ухен, крепче обнимая Чжиын. Осознавать, насколько ты скучал по касаниям к определенному человеку несколько больно и тоскливо, тем более при таких условиях. Просто если не сейчас, то когда? То камеры, то Джунсу. Этот чертов парень. Ухен действительно недолюбливал его, если не ненавидел. Какого черта он? Какого черта она? Какого черта она влюбилась в него? Ухен действительно не понимал, что могло их связывать. Его же с Чжиын связывал не один год. Все то время, которое он провел, играя только с ней, постоянно приходящей в гости вместе с мамой, оставалось запертым в самом драгоценном ящичке его сердца. Ухен просто уже не мог представить себе жизнь без этой девушки. Даже сейчас, оказавшись с ней по разные стороны – разные агентства, разные группы, что естественно, разные пары, разные мероприятия, Ухен продолжал желать встреч с ней, подобно тому, как наркоманы хотят дозы. Нет возможности встретиться – очередная смс уже отправляется к ней, а парень пересматривает записи выступлений ее группы и, не отрываясь, любуется на нее. Едва кто-то из участников проявляет любопытство к происходящему, позорно скрывает это, стараясь сохранить в тайне, а для одногруппников Ухен тут же становится любителем порно, и это его нисколько не задевает. Ухен уж точно не забудет теплые объятия девушки, пусть и дружеские, но такие теплые, что в них можно было раствориться без остатка. И сейчас, когда оба в верхней одежде, на морозе, он все равно ощущал это манящее тепло.
- Даже не знаю, когда еще смогу тебя так обнять. Так что не гони меня к Николь. – несколько странной интонацией, сочетающей в себе сарказм и обиду, отозвался парень, утыкаясь в ворот девушки, словно в надежде, что она его не сможет так услышать. Он много чего хотел сказать ей. Уже много лет он хочет сказать всего одну фразу, но он опоздал. Он сейчас просто не мог позволить себе идти против ее желания быть с Джун Кеем. Это было подло. От начала и до конца. Но. Он же Скользкий Наму.
- Чжиына, - начал парень, оставив легкий поцелуй на шее девушки, чуть потянувшись вперед, уже буквально дыша ей на ухо, - а ты когда-нибудь еще хотела меня так же, как в тот раз? – Ухен знал, что Чжиын понимает о чем он. Он знал, что сейчас позволил себе то, за что девушка была бы в праве оттолкнуть его от себя, потому лишь крепче сжал объятия, изъявляя ярое нежелание. Когда угодно, но только не сейчас. Не в этом месте, когда свидетелями не может быть никто, разве что снег, деревья и кусты. Он совсем потерял голову. Тщетно попытавшись поймать ее губы, Ухен принялся покрывать шею, скулы и щеки нежными поцелуями.
- Разве этот старик с короткими ногами способен тебе что-то дать? Посмотри на меня, ну. Сколько я должен смотреть тебе в спину? – с дрожью в голосе вопрошал Ухен, продолжая удерживать Чжиын. Ему было плевать. Было ли ей противно, ненавидела ли она его сейчас, будет ли он после жалеть об этом. Он даже забыл, что он просто друг. Такой, каких у Чжиын много. – У него же как ноги короткие, так и... Ну ты понимаешь, что. – подобно змею-искусителю, тихо язвил Ухен прямо на ухо леди, деловито куснув мочку. Лишь сейчас Ухен позволил себе несколько ослабить хватку, но все еще достаточно крепко держа девушку. Этот дикий блеск в глазах Чжиын, едва уловимый, но столь родной, манил Ухена куда больше, чем голос сирен манил моряков. Он был совсем как в ту ночь, отчего в сердце парня поселилась надежда на взаимность. Он просто хотел получить хоть немного ее внимания.

Ошибка. Именно так  Чжиын назвала самую памятную ночь в жизни Ухена. Да, они безусловно были не в себе, но разве на ошибки так легко закрываются глаза? Разве могли бы они оставаться друзьями, если бы оба принимали это как ошибку? Ухен знал, что в таком случае Чжиын бы не стала смотреть в его сторону когда-либо в будущем. Может, это и было опрометчивым поступком, но никак не ошибкой. На ошибках учатся, но Ухен нисколько не изменился. Чжиын, старающаяся вновь забить в глубь все воспоминания, которые Ухен взбаламутил в ней, сейчас казалась разбитой, будто ее воспоминания были в таком же ящичке сердца, как и у Ухена, но они были заперты, а Ухен сбил замок, и теперь они перемешались с воспоминаниями о Джунсу. Если смешать все цвета, получится черный.
- Зато пальцы длинные!
Вот она – та самая Чжиын, которую он любит. Взбалмошная, язвительная, резкая, говорящая всегда то, что заставляет Ухена улыбаться, то, что он не всегда в силах угадать. Он всегда восхищался этой ее способностью. Пошутил – сам посмеялся. Но не потому что некому это делать, а потому что зачастую все ее шутки и подколы – крик из глубины души, который она сама не успевает осмыслить пока он не пролетит громким гласом в округе.
- И ты еще называешь его мужчиной? – сквозь смех вопрошал Ухен, довольный тем, как этот вопрос обернулся для Джунсу. Пусть он этого никогда и не услышит, Наму будет всегда это помнить, подобно утешительному аргументу о том, что Джун Кей возможно не так уж и дорог ей, и что у него когда-нибудь еще будет возможность занять рядом с ней самое важное для девушки место – место жениха, а после и мужа. Сейчас это мечта не только его и ее родителей – это его собственная алмазная мечта. Его мать всегда смотрит трансляции его и ее пары, каждый раз спрашивая своего сына, присматривает ли он за ней, правда ли, что там все по сценарию, или нет. Ухен ласково отвечает матери «Да, это сценарий. Не волнуйся, мама, мы часто встречаемся с ней после съемок», женщина успокаивается и оставляет своего сына одного, сердце которого готово разорваться, а душа надрывно ноет. Он не может заставить волноваться свою мать. Наверняка и Чжиын сохраняет эту тайну, раз вокруг не начался кипиш, а ее собственная мать не прибежала утешать брошенного Ухена, уже давно ставшего ей родным сыном. Не он оставил Чжиын. Он всегда шел за ней, смотрел только ей вслед, только для нее хранил заветное «я тебя люблю». Все остальное было не важно, он словно шел по длинному темному туннелю, а впереди шла она. И он всегда оставался позади, лишь однажды догнав ее, только потому что она упала. А после того, как он помог ей подняться, она отряхнулась и пошла дальше. Пошла на первое свидание с Джунсу.
Я люблю тебя. – с улыбкой всматриваясь в лицо Чжиын, мысленно промолвил Ухен, будучи только что оттолкнутым тонкими девичьи ручками. Это не было обидным действом. Это больше напомнило ему детские игры. Она всегда толкала его и убегала, а он, недовольный таким поворотом, поднимался и бежал за ней. Он всегда поднимался. И сейчас он спокойно поднялся, приблизившись к девушке. Его сердце бешено колотилось. Осторожно, словно боясь напугать, парень поднял чуть дрожащую руку, аккуратно положив ее на щеку девушке. Он уже готов был отступить. Он осознавал, чем это кончится для него и для нее. Он не хотел причинять ей боль, но словно вне своих желаний делал это сейчас. Тело не поддавалось на строгое «замолчи, убери руки, она не твоя». А Чжиын сама упала к нему в объятия, даря поцелуй. Ухен не мог остановить ту фурию, которую только что сам разбудил, лишь крепче прижимая ее к себе. Он ощущает, что это не тот поцелуй, который был раньше. В нем заложены другие чувства. А мысль о том, что возможно уже завтра Чжиын будет целовать Джунсу, отравляла Ухена, не давая толком разобраться в чувствах. Сейчас над ним взяли верх страшная ревность и неистовая жадность. Буквально вцепившись в девушку, Ухен опускался пальцами с шеи на грудь, расстегивая пуховик, натыкаясь на новое препятствие в виде прочей одежды. Скользнув по груди, парень сжал ее, наминая у Чжиын все большее желание к начинающемуся. Он сам был уже поглощен процессом, что, не разрывая поцелуй, стащил с себя пуховик, откинув его подле на снег. Совсем скоро к нему присоединился и пуховик Чжиын. Парень остался лишь в одной ветровке поверх футболки, но ему не было холодно. Руки Чжиын, то и дело ласкающие его, одаривали теплом, по которому Наму уже давно скучал. Опустившись, парень потянул девушку на себя, повалив ту на пуховики. Нависнув над ней тенью, Ухен вновь прильнул к губам девушки, запуская руку под ее одежду, пробегаясь пальцами по животу. Без каких-либо сомнений, парень пошел на следующий шаг, стаскивая с Чжиын верх, оставляя ее лишь в бюстгальтере да штанах. Пройдясь поцелуями от шеи до груди, Ухен без тени сомнения коснулся груди, заползая пальцами под кромку бюстгальтера, все еще защищавшего девушку. И прежде чем продолжить, парень, не без участия рук Чжиын, стащил с себя все до футболки, оголив торс. Она уже видела его таким сегодня. Но сейчас явно другая ситуация. Просунув руку под девушку, Ухен приподнял ее за поясницу, мастерски расстегивая бюстгальтер, деликатно освобождая Чжиын от сего предмета. Прильнув губами к груди, Ухен уже просто ни о чем не думал. Он просто окунулся в свою фантазию с головой, забыв, что это реальность.

Ни одного момента не подвернулось для того, чтобы разум взял верх над желаниями парня. Все было слишком быстро, и настолько же опрометчиво и глупо. Но он не мог понять этого сейчас. Сейчас он продолжал отдаваться этой девушке перед ним, а она отдавалась ему, не заботясь о всем том, что могло бы ее озадачить будь она в здравом рассудке. Сорвав с нее штаны, парень под ее напором остался и без своих же, и естественно не протестовал этому. Еще несколько касаний, и оба лишились последней ткани, полностью обнажившись друг перед другом в данном положении уже во второй раз. Чувства и ощущения, переполнявшие его в этот раз абсолютно шли в разрез с оставшимися с их прошлой «ошибки», тщетно пытавшимися удержать свои позиции под напором новых. Ухен долго желал ее, долго мечтал, как мечтают о несбыточных фантазиях, писал заявки на фанфики, пробовал писать сам и анонимно отправлял их Чжиын на электронный ящик. Разумеется, Чжиын и не читала их – в итоге для нее это были очередные фантазии фанатов, она или удаляла их, или меняла ящик, а Ухен, естественно, получал новый адрес, продолжая свое бесконечное преследование. Да, он не отрицал самому себе, что он сталкер. Он вполне мог бы зайти за тех извращенцев, что крадут трусики их любимых звезд и насилуют плакаты. Но он ее друг, и просто украл у нее девственность, ну кто такого не делал? Вообще, с таким достижением он мог бы занять пост президента Фан-клуба «Сикреттайм» или лично клуба Чжиын – тут уже не было особой разницы. Единственное что, ему бы не поверили, если бы он не сказал, что он Нам У Хен, а если бы он это сказал, то да, он бы конечно стал президентом и без этого рассказа, чисто для галочки, а так вообще если бы рассказал, то не был бы он больше айдолом, как и Чжиын, которая бы его ненавидела. Вообще, если бы Ухен знал, как все будет в будущем у Чжиын с Джун Кеем, то он может быть даже и поступил как последняя дрянь, зато Чжиын была бы только его. Впрочем, сейчас он ощущал именно это. Она была только его, она отдавалась только ему, извиваясь в такт Ухену, запоминающему каждый момент, каждую секунду этого времени. Его дыхание уже давно было сбивчивым, а от разгоряченного тела, на котором проступил пот, шел легкий пар. Мороз был ощущаем лишь визуально. Где-то на задворках сознания Ухен понимал, что это состояние не может продолжаться вечность, что совсем скоро настанет конец, конец самого счастливого момента в его жизни за последние два с небольшим года, с той самой прошлой «ошибки». За мгновение до того, как тело пронзил поток наслаждения, парень осознал, что не в праве сейчас совершить непоправимую ошибку и разрушить жизнь Чжиын. Хотя, это было бы только в одном варианте исхода событий, имевшего всего 1% вероятности. В том, что Чжиын выносит ребенка Ухена. А знаете, он был бы и не против вовсе. Даже если бы она потом бегала за Мин Чжуном, он бы не оставил его. А она бы не оставила их, и в итоге вернулась. Может быть, все удержалось бы в тайне, Чжиын на время беременности отправили бы в какой-нибудь «промоушен», чтобы не беспокоить фанатов, а он бы старался играть неведение среди тех, кому нельзя знать. Ухен был бы уверен, что к тому моменту знали бы и члены ее группы, и его. Сонгю был бы свидетелем с его стороны на свадьбе - это не подвергалось сомнениям. Дону и Сонхва были бы тамадами, у них бы получилось лучше всех. Хоя бы приготовил напару с Зингер танцевальное выступление, а Хесон, которая бы тоже наверняка была свидетельницей, пела бы дуэтом с лидером. Сонджон бы кормил всех лимонными конфетками, Менсу сидел бы и аплодировал, а Сонель… Сонель бы просто красиво стоял. Пусть это и был бы «брак по залету», но Ухен бы занял прочное место рядом с ней, пообещав быть до самой смерти. И он был бы. Потом бы родился ребенок. Это был бы мальчик – Ухен был уверен. Его бы звали Сон Чун Хен. Имя, связывающее всех трех людей, конфликт между которыми едва не стал причиной одиночества этого мальчишки, но сейчас у него была бы семья. Может быть, они бы в открытую обо всем заявили, а возможно мальчику пришлось бы хранить тайну родителей, против чего Ухен был категорически против. Он был готов отказаться от карьеры айдола ради этого малыша. Он мог бы сказать это сейчас Чжиын и все повторить, чтобы дать Джунхену шанс появиться, но…
- Прости…
От этого слова парень покрылся мурашками. Все его воздушные замки, принцем которых был воображаемый мальчик Сон Чун Хен, рухнули в одно мгновение, заставляя парня осознавать, что это абсолютный конец. В ее тихом извинении Ухен отчетливо слышал «я останусь с Джунсу». Крепко прижав девушку к себе, он словно в последний раз вкушал запретный плод, после чего Бог низвергнул бы его дальше вниз. Ведя охладелыми пальцами по коже девушки, запоминая каждый изгиб ее фигуры, парень жадно забирал последний поцелуй с ее уст, растягивая этот момент в памяти на десятки лет. Запустив пальцы глубоко в ее волосы, Ухен обнял Чжиын, уложив голову на ее плечо, закрыв глаза.
Прости, что я тебя люблю. – мысленно произнес парень, не шевелясь в этот прощальный момент. Он чувствовал, как его начинал пробирать холод. Он готов был терпеть, но не хотел, чтобы Чжиын это делала. Открыв глаза, Ухен осмотрелся, уткнувшись взглядом в свой любимый кардиган, на котором теперь прелестно красовалось то, что могло бы быть половиной Чунхена.
- Кардиган жалко. – действительно проронив скупую мужскую слезу, пробежавшую по спине девушки, промолвил Ухен, отлепляясь от нее. Вообще, сейчас он серьезно чувствовал себя напару с Чжиын Адамом и Евой. Голые, в лесу, вокруг природа и никого. Если где-то неподалеку есть змей-искуситель, то, о господи, нужно валить. Выдернув из под кардигана лифчик и кофту Чжиын, парень полез одевать ее сам, примеряя чашечки и подозревая что-то не то с размером, пока не получил по рукам.
- Стерва. – и снова все вернулось на круги своя, одевается Чжиын, одевается Ухен, становится гораздо холоднее из-за промерзнувших пуховиков, но, попрыгав, Ухен согрелся. Вообще, им все же нужно было что-то делать, иначе все это обязательно вывернется в еще одни потрахульки на снегу, но уже с осложнениями, потому что тогда Чунхен точно будет жить. Кстати о нем. Кардиган парень, естественно, не одел, но и оставлять тут не желал. Это не какой-то там жалкий кардиганищка. Во-первых, это бренд. Во-вторых, это любимый кардиган Ухена. В-третьих, это его сын! Уложив кардиган на пенек с заботой, с которой обходятся с новорожденными, парень засучил рукава, обернувшись к кустам.
- Ну где-то тут точно должен быть Скандал! – вообще, скандал тут уже точно был, если где-то были репортеры, или если их запалят камеры, когда они придут, а уже светает, и камеры их точно запалят, а если он потащит с собой своего драгоценного Чунхена, то мало ли что может произойти. Стафф, коллеги, нувыпоняли. Обернувшись к лесу передом, к лесу задом, Наму полез на кусты, в надежде прорваться через них ради спасения сынишки, и О ЧУДО. Забор Скэндэл Фэктори. Три точки до осознания. И вот Ухен уже схватил своего Чунхена, носясь по поляне и вереща от счастья.

Отредактировано Nam Woo Hyun (2013-02-08 03:30:25)