----> квартира номер 51

Сидеть в комнате скоро надоело. Компания шумного ДжейА не очень то прельщала – в последнее время настроение у Бэкхо было весьма и весьма паршивое, хотелось вообще замкнуться в себе и ни с кем не говорить. Поэтому он отправился обследовать коридоры шоу на предмет чего-нибудь интересного.
Впрочем, что для него сейчас было интересно? Он сам этого не знал. Квартиры-квартиры.. как же их много. Столько коридоров, запросто можно заблудиться с непривычки.
Кажется, он слышал, что где-то здесь были и общие комнаты. Это вполне логично, кстати. Должны же они быть. Осталось только их найти, что было не очень-то просто – он ведь даже не знал, на каком они этаже. А найти их хотелось, ведь в какой-нибудь из них наверняка найдется, чем заняться и как-то.. отвлечься, что ли.
- Черт, - сквозь зубы процедил он, неожиданно споткнувшись на лестнице. – Угораздило же..
Спотыкаться на ровном месте было его жизненным кредо, но, к счастью, он никогда не расшибался хоть сколько-нибудь сильно – иначе давно бы уже ходил весь переломанный.
Эта прогулка в тишине сама по себе оказывала умиротворяющее действие – никаких нежеланных лиц, ненужных разговоров. Не нужно делать вид, что ты рад кого-то встретить, скажем. Вообще в одиночестве можно быть самим собой без притворства и оглядки на общественное мнение. И своим одиночеством Бэкхо ни с кем делиться не хотел.
Побродив еще немного, он, кажется, наткнулся на то, что искал – по крайней мере, коридоры уже не выглядели такими одинаковыми. Наудачу толкнул первую попавшуюся дверь и оказался на кухне.
Это было очень кстати – оказывается, он совсем забыл поесть, тогда как желудок уже пару часов упорно напоминал о себе. Вот так всегда, задумаешься о чем-нибудь, и все окружающее будто перестает существовать. Главное, не задумываться вот так слишком часто, а то так и помереть можно, с голоду там или от какой-нибудь неведомой тяжести, рухнувшей тебе на голову, если ты ее не заметишь.
Внезапно он обнаружил кое-что, что заставило его недовольно поморщиться. Кое-кого, вернее. На кухне была девушка. Но, несмотря на то, что он так упорно не хотел ни с кем видеться, уходить из кухни после того, как зашел, было бы глупо. Да и есть хотелось. И тем более, кажется, девушка его и не заметила – она увлеченно строгала в миску овощи, чуть слышно что-то ворча.
Кто она такая, интересно? Лица было не разглядеть, но Бэкхо заранее был уверен, что не знает ее – ну, спина выглядела совершенно незнакомо.
Только он попытался как можно незаметнее продвинуться к холодильнику, как раздался вскрик, и нуна резко одернула руку – видимо, порезалась, и, судя по характеру вскрика, довольно сильно.
- Ээ.. тебе помочь? – внезапно ему захотелось с ней поговорить. Включил рыцаря, ага. С другой стороны, хоть узнает, кто она. – Наверное, где-то тут должен быть пластырь. Сильно порезалась?

Отредактировано Baek Ho (2012-07-15 23:18:35)

На его слова девушка странно дернулась и посмотрела так, будто вообще не ожидала увидеть живого человека в ближайшие лет двадцать. Видимо, в самом деле настолько углубилась в свои мысли, что присутствия Бэкхо и не заметила. Интересно, о чем можно размышлять так увлеченно? И, если судить по ее лицу, мысли эти не были такими уж приятными. Или, может, настроение ей испортила кровоточащая рана на руке?
Обшаривание ящиков на предмет аптечки не дало никаких результатов – либо они были пустыми, либо там стояли какие-то баночки со специями и прочей малозначимой ерундой. Вообще, зачем на этой кухне было столько ящиков? Можно было сутки посвятить только тому, чтобы осмотреть их все.
Если подумать, то на кухне должна быть аптечка – ведь всегда найдется кто-нибудь косорукий, кто будет постоянно ударяться о ножки стола, натыкаться на ножи и разные горячие предметы. Аптечка должна быть предусмотрена хотя бы для них, не считая уж прочих неприятностей, которые могут случиться. Но из-за того, что Бэкхо видел эту комнату в первый раз и в ней было так много предметов мебели, найти заветный ящичек не представлялось возможным.
Девушка продолжала окидывать его недоверчивым взглядом:
- Да не надо. Само сейчас пройдёт, там не очень-то и глубокий…
Не договорив, она пошатнулась и стала явственно и как-то очень быстро оседать на пол – видимо, желание поваляться в обмороке настигло неожиданно. Бэкхо еле успел ее подхватить, чтобы та не рухнула на пол – не будет ничего хорошего, если к порезу прибавится еще и шишка на голове.
Совершенно кстати на этой кухне оказалось некое подобие диванчика, не очень большого и удобного, может, зато в любом случае более комфортабельного, чем непонятно из чего сделанный пол. Он постарался подтащить ее к дивану оперативненько и как можно более аккуратно, ибо сейчас он как будто несет ответственность за состояние этой незнакомой девушки.
Интересно, что положено делать при обмороках? Первым его позывом было запаниковать и пойти искать кого-нибудь на помощь, но, вспомнив пустынные коридоры, по которым он сюда пришел, Бэкхо решил, что это дохлый номер. Ну и даже если он и найдет кого-нибудь, не факт, что этот человек будет понимать в обмороках больше него самого. К тому же, сколько времени он может там ходить? Привести ее в чувство нужно было как можно быстрее, да и оставлять девушку одну почему-то не хотелось.
Повертев головой по сторонам и все так же не найдя аптечки, он стал думать, а что вообще можно сделать? Лучшим средством был бы нашатырь, но его в распоряжении парня не было, как и времени на поиски. Поэтому Бэкхо набрал воды из-под крана, побрызгал девушке на лицо, слегка похлопал ту по щекам и стал ждать, что будет дальше. Чем черт не шутит, вдруг сработает?

Отредактировано Baek Ho (2012-05-24 20:53:36)

>>>Квартира#50

   Странное чувство опустошенности, казалось бы, только мысленно, но в груди отчетливо чувствуется тягучая, вязкая пустота. Чем больше Тао думал, тем тяжелей становились его мысли. Каждый шаг отдавался в ушах глухим ударом, не болезненным, скорей угнетающим. Проснувшись на пустой кровати, когда небо уже затянули ночные сумерки, он поднялся, ощущая, как раскалывается голова от дневного сна, в который раз повторяя себе, что больше не будет засыпать раньше десяти. Воспоминания о первой встрече со своей парой приукрасили и без того не радостный вечер тонкой пленкой напряженности и злости. Хуже вечера и не придумаешь, еще и в животе урчит так, будто он дня три не ел. «Просто отлично, пусть еще на голову кирпич свалится, тогда я точно буду любить тебя, мир» - иронично и зло просипел он мысленно, стягивая с себя помятую и в край испорченную одежду. И ведь надо было заснуть именно в ней. По всему телу, то тут, то там, кожа исполосована мятыми, красными линиями и уголками. Шея затекла и теперь нещадно ноет, требуя внимания. Ощутимо пройдясь по ней ладонью, Тао обреченно выдохнул. «Нет, тут даже душ не поможет» - сменив узкие брюки и брендовую рубашку на широкие, черные штаны и белую футболку, китаец смерил взглядом отражение в зеркале и демонстративно «плюнул» на взлохмаченную голову и отпечаток подушки на щеке.
   Мысль пойти на кухню в поисках «чего бы пожевать» сперва очень обрадовала, потом очень испугала, а после так вовсе вызвала легкое, едва ощутимое возбуждения. Странная реакция на кухню, может быть для остальных, но не для Тао. Пусть он и заставлял себя забыть, не придавать значения тому, что он сделал, мыслями каждый раз все равно возвращался к той ночи. От воспоминаний мышцы живота напрягались непроизвольно, а в голове зашумело, как перед бурей. Он бродил по этажам, бесцельно, не обращая внимание на косые взгляды таких же как он, ночных бродяг. Не ему одному не спится, и у всех для этой бессонницы свои, темные причины. Говорят что люди, которым нечего скрывать спят крепче всех, не видя снов, не пробуждаясь.
   «Я хочу есть, я хочу есть, в этом нет ничего плохого, я даже не пил сегодня, я вообще больше пить не буду» - в животе забурчало, заставляя парня скрутиться в три погибели и слезно посмотреть в сторону кухни. «А плевать, что такого, уже больше двух недель прошло, а я и пяти минут больше не выдержу» - просипел он, то ли про себя, то ли вслух и со всех ног бросился в сторону заветного холодильника.
   Уже у самой двери он резко затормозил, покосился по сторонам, опасливо так, будто он не поесть собрался, а гадость какую сделать, потом приложил ухо к дереву и вслушался в тишину. Минута, две и все так же тихо. Потянув дверь на себя, он замер на пороге. Воспоминания новой, сильной волной ударили в голову, кровь прилила к щекам, а в горле встал комок. Там было темно и пусто, свет из коридора давал понять, что стол уже давно заменили, не было разбитого стекла и щепок. «Да, а ты что думал, разломанная столешница только и ждет тебя тут, чтобы напомнить о твоих злодеяниях?» - поддело сознания, буквально заталкивая парня внутрь.
   Расправив плечи и внушив себе, что он ничего и никого не боится, разве что призрак столешницы, который теперь точно его до самой смерти не оставит, Тао браво подошел к холодильнику и оценил наличие продуктов. «М-да, не густо» - констатировал он, заглядывая во все ящички. «Я тебя слепил из того что был» - блеснул своим корейским парень, доставая из морозилки филе, раздобыв где-то еще лимон и специи, все это вывалил на стол и задумчиво пошарил глазами, решив таки найти включатель. «Вот ведь странно, пьяный на раз два нашел, а сейчас пол часа провозишься не меньше» - констатировал любезно внутренний голос, мягко намекая на непроглядный, топографический кретинизм Тао.
  - Что бы тебя, чертова деревяшка, - бубнил парень, пробираясь к включателю, задевая все, что только было можно задеть. И о чудо, он его нащупал, возрадовавшись и уповая на помощь всевышнего, китаец щелкнул кнопкой и свет зажегся. Не основной, правда, а только по бокам, небольшие лампы, которые пусть и не до конца освещали всю кухню, зато не светили в глаза ярким, люминесцентным светом.
   Сунув в рот сырную булочку, кою немалыми трудами удалось обнаружить в чьем-то тайнике, и с самым сосредоточенным видом, парень нарезал курицу кусочками. Мыслями уже предаваясь чревоугодию. Нет, ну а что? Если уж на то пошло можно тут все семь грехов испробовать. «Интересно, есть ли изнасилование в их числе. Это что-то типа: Не изнасилуй?» - даже мысленный процесс работал куда лучше в предвкушении праздника для желудка.
   Тао даже песенку себе под нос насвистывал, настолько был он рад предстоящей трапезе. Всё-таки, еда лучшее лекарство от стресса. Покушал и уже не помнишь, что ты там сделал, кого принудил к сексу, пф, какая мелочь. Иногда, конечно, тревожные мысли пробивались сквозь непроницаемый панцирь предвкушения. Уж если хён и той ночью оказался тут, что мешает ему зайти сюда снова, но настолько невезучим китаец себя никогда не считал. Это же просто апогей неудачника, раз уж на то пошло. Нет, сегодня он трезв, он покушает и пойдет в кроватку, как примерный мальчик.
  - О, моя курица, как я тебя люблю, - прослезился парень, обильно выжимая цедру лимона, ощущая, как рот наполняется слюной. Ночь не предвещала беды…

В течении продолжительной паузы, ощущая сверлящий взгляд в спину, хотя это скорей нервы нежели реальность, Тао размышлял, а не сказал ли он все это на китайском. Хотя, его корейский пока еще мало чем отличался от китайского, что не могло не печалить, но ведь старший мог и не понять, что он сказал. «Ай, Тао, сколько самокритики и нежелания признавать того, что тебя игнорируют» - елейно подметил гадский внутренний голос. Но не беда, игнорировать это не вилками в спину тыкать, это он переживет. Подбадривал себя парень, даже губы сами собой заулыбались. Представляя безмятежно плывущие облачка, как учил доктор, китаец даже расслабился. Ну, мало ли кого изнасиловал, не трястись же из-за этого до конца жизни. Ан, нет, трястись. Как только Хёк подал голос, у Тао и коленки затряслись и мышцы напряглись, в общем, все снова на своих местах. Краешек губы подрагивал - остаточный эффект слишком счастливой улыбки. «Он будет со мной есть, что делать, что делать…, так, главное отставить панику, ну и что, поест…, а если я ненароком его еще и отравлю, матерь божья, теперь меня точно посадят» - и паники его не было конца и края. Китаец чуть даже не подпалил ни в чем не повинную курицу, буравя взглядом противоположную стену и вспоминая, если ли вообще в этом мире хоть у кого аллергия на рис или курицу и были ли летальные исходы. Коробченка, именуемая мозгом Тао, положительных результатов не выдала, но успокаивало это мало. Каждая минута приближала его к новому зрительному контакту, что заставляло его левый глаз нервно дергаться. «Ох, лучше бы я с голоду помер в своей комнатушке» - констатировал он, снимая курицу с огня, выкладывая ее по тарелкам и поливая соусом. Рис китаец выложил в отдельные пиалы, даже зелень раздобыл и все эти не блещущие разнообразием яства неспешно выложил на стол перед старшим.
   «Ну все, можно есть, да» - напомнил он своему комку в горле что мол все, каникулы закончились, пора восвояси. Но тот, такой же законченный лентяй как и Тао, упорно не сдавался. Неловко поднявшись, он налил стакан минералки и одним продолжительным глотком осушил его. Помогло мало, зато взбодрило. Усевшись на стул и все еще не смотря на Хёка, парень бодро взял палочки в руки и со словами: «Приятного аппетита», ринулся в атаку.
  «Кстати говоря… кстати говоря… кстати говоря…» - одна эта фраза чуть не покончила с жизнью китайца с помощью риса который тут же забил все дыхательные пути в горле Тао, заставляя его конвульсивно содрогаться и с натугой проглатывает еще даже не пережеванную курицу. Красный аки помидор в рассвете лет, парень утрамбовал все это водичкой и воззрел на Хёка как на миссию, который сейчас предрек нашествие лягушек. Парень не то, что имя свое забыл, он мать родную забыл, уставившись в одну точку меж бровями старшего.
  - Хуан... Дзы Тао… кажется, - неуверенно выдал парень и тут же, не сходя с места, лупанул себя по щеке, обычно так на него снисходило озарение, ну а вид он сделал, мол комара убивает.
  «Это что же, он не подавал на меня в полицию, потому что имени не знал, а я сейчас, самолично раскрыл ему все карты» - и паники не было придела. Курица, которую он с таким упованием мариновал, потеряла свой вкус. Складывалось ощущение, что он песок жует, даже хруст слышится. «Я ж ему всю жизнь слома, как же он теперь замуж то выйдет, тфу ты жениться. Стоп, ну так вроде бы и не сломал… не-е-ет сломал, психологически, ты глянь в эти наполненные страдальческими муками глаза, хоть сейчас и в пособие по душевнобольным» - размышлял Тао, елозя палочками в остатках риса.
  - Хён, ты…, - начал было китаец, подбирая нужные слова, - в общем, ты уж прости, хочешь, я больше никогда пить и насиловать не буду?
   И сказано это было так самоотверженно и так патетично, что даже до подсознания не сразу дошло насколько по-идиотски. «Ну да, а еще воровать и убивать тоже не будешь, да ты скажи еще как ты в детстве куклам то, головы откручивал, создай себе амплуа блаженного, хуже уже точно не будет».
  - Как тебе курочка, кстати, - заулыбался тут же Тао, лучась патриотизмом, - мне мама так всегда готовила, да…
   Улыбка скисла быстро, как не крути, но даже до восьмибитного китайского мозга доходит иногда, быстрей чем того хотелось бы.
  - Хён, водички хочешь? Чую хочешь, - пробубнил младший, поднимаясь со стула и подумывая, а не сбежать ли, - тебе с газом или без, а ну я сам выберу да…
   Все таки правильно маньяки делали в прошлом, когда убивали жертв своего насилия, нет ну тут же ни в глаза им посмотреть, ни поесть нормально, одна морока. Хотя, убить Хёкджэ он вряд ли бы смог. Даже не из чувства стыда или совести, а из эстетических побуждений. Все те далеко не скромные прикосновения, запахи его кожи, изгибы тела, все это настолько ярко отпечаталось в памяти Хуан Дзы, что теперь не скоро отпустит. То чувство эйфории и удовольствия не позволит лишить мира кого-то настолько уникального, как Хёк.