Его менеджер всегда твердил, что надо покорять новые высоты, дабы всегда быть в центре внимания, быть популярным, любимым фанатами, зарабатывать много денег, учавствовать в модных показах, сниматься в романтических фильмах только с самыми лучшими актрисами в Японии, что бы все перестали обращать внимание на те двусмысленные слушки, что нет да промелькнут в каком-нибудь журнале.
- Ты должен доказать им, что ты настоящий мужчина, понял? – менеджер толкал довольно воодушевляющую речь по телефону, пока Хироки Наримия, популярный японский актёр, поднимался вверх по лестнице, одной рукой прижимая к уху телефон, а в другой руке удерживая тяжёлую дорожную сумку размером с дом, и паралелльно пытаясь не выронить из ладони ключи от квартиры с номером 34.
- Понял я, всё понял. Так кто будет моей парой?
- Мне не сообщили. Сказали это лишнее и пусть лучше будет сюрпризом так как это гораздо интереснее и лучше для рейтингов шоу. Ты же понимаешь, как много значит зрительский рейтинг?!
Нари кивнул закатив глаза. «Как хорошо, что Накадзава-сан этого не видит». А тирада по телефону между тем продолжалась:
- Главное будь очень милым с этой девушкой. Почаще делай комплименты, улыбайся, в общем строй любовь.
- А кто сказал, что это будет девушка? – хмыкнул актёр.
- Ты мне заканчивай эти свои шуточки, мне хватает слухов о твоей ориентации. И ещё кое-что...
- Накадзава-сан, - Нари решился перебить менеджера, - вы меня, конечно, простите, но мне сейчас не очень удобно говорить с тяжеленной сумкой в руках. Я вам ещё позвоню. Всего доброго.
Наконец-то можно нажать эту красную кнопку и убрать телефон.
«34-ая квартира. Наверное это третий этаж. Так, тридцатая, тридцать первая… о! Вот и мой номер».
Ускорив шаг, Хироки поспешил к дверям квартиры, которая должна на время данного проекта стать его родным домом. Перед дверями он чуть затормозил и не спешил открывать.
«Быть с ней вежливым и обходительным. Что ж, Хироки Наримия, ты сможешь! Тебе не в первой изображать светлую влюблённость и благородство. Ками-сама, я надеюсь ты меня не бросишь».
Он уверенно вставил ключ в замочную скважину, но поворачивать его не понадобилось, тут было открыто.
Шаг внутрь. Пара секунд на то, чтобы оглядеться, сориентироваться в обстановке и чуть больше времени потребовалось, что бы понять, что в квартире кто-то есть. Точнее, кто именно есть.
Пальцы сжимавшие сумку с вещами, сами отпустили её и она с глухим звуком ударилась об пол.
На Наримию смотрел молодой парень, младше его лет на 7 или 6, Нари точно не помнил. Зато он хорошо помнил своё первое впечатление, когда познакомился с этим молодым человеком.
В голове тут же пронеслись все те же самые первые впечатления, тогда на съёмках одной дорамы.
«Милый, нежный, привлекательный, манящий…»
Кажется разум вот-вот готов был перестать подчиняться Хироки, поэтому он на мгновение закрыв глаза, открыл их и с улыбкой произнёс:
- Рад видеть тебя, Харума-кун.

Японцы, точнее сама по себе японская культура имеет много правил и совсем не одобряет разного рода фамильярничество. На первом месте должно стоять уважение к другу, гостю, прохожему, в общем не важно к кому именно, но прежде всего надо уважать человека и обращаться к нему почтительно.
Жаль Хироки вспомнил об этом уже тогда, когда переступив порог этого дома, растерявшись как маленький мальчик, назвал Миуру Харуму по имени. Мысли пошли на попятную слишком поздно и приветствие двух очень хороших знакомых превращалось в неловкую сцену из какой-то театральной пьесы, которые Нари играл сотни раз на сцене.
Но кто мог подумать что его напарником, точнее парой станет мальчик в своё время очень сильно подкосивший самообладание Наримии.
«Вот она значит какая интрига? Что ж, ирония судьбы видимо. А может это всё-таки ошибка? Надо позвонить менеджеру и потребовать ответа. Или внимательнее перечитать контракт?»
Хироки не знал радоваться ему или плакать. Но плакать он определённо не хотел, потому что не было никакого сожаления, что его напарником – чёрт, опять это дурацкое слово – его парой будет Харума. И да, надо приучать себя считать его своей парой.
Кажется оба были в лёгком шоке. Видимо ни тот ни другой не ожидал, что всё будет именно так. А как так? Это же шоу и пока ничего не ясно.
«И вообще, что за дурацкие мысли мне сейчас лезут в голову».
Смущённое молчание обоих первым нарушил Миура, неуверенно рассмеявшись и прозвенев:
-О, простите. Наримия-сан, кто бы мог подумать...
- Действительно, кто бы мог подумать, - актёр растерянно повторил за юношей.
Подлетев к старшему товарищу, Миура-кун наклонился, чтобы поднять с пола сумку, а вместе с ним к ручкам сумки потянулся и сам Хироки. Неловкое соприкосновение ладоней: лёгкое, словно ветер, ощущение чужой нежной кожи.
«У него такие ухоженные руки», - промелькнуло в голове у Нари.
Сумка тут же была оставлена в покое, потом с ней разберётся. А сейчас происходящее напоминало какую-то дораму: чувство неловкости, неуместная суета, робкое молчание, избегание смотреть друг другу в глаза.
Хироки внимательно следил за поведением старого друга. Вот юноша убежал на кухню и зазвенел чашками, а Наримия-сан тем временем снял пальто и бросил его на единственную кровать в квартире, а сам сел на небольшой диванчик перед журнальным столиком.
Ещё раз окинув взглядом комнату, Хиро понял, что это уже становится не смешным. Одна кровать на двоих. Это сложно. Это будет очень сложно… но что? Что именно? Сложно держать себя в руках? Японец пока не хотел думать об этом и гнал любую, на его взгляд, бредовую и слишком дерзкую мысль прочь.
- Ммм... Вот твой чай, Хироки-сан.
Блюдечко с чашкой горячего чая, коснувшись стеклянной поверхности стола, чуть звякнуло. Миура опустился рядом, мило улыбаясь и продолжая беседу всё в том же доброжелательно-кокетливом тоне.
- Я же могу называть тебя так? Ну, ты же обратился ко мне по имени, так что.. Ха-ха... Я положил одну ложку сахара, этого будет достаточно?
- А? – происходящее продолжало не укладываться в голове. – Да, конечно. Всё, что пожелаешь. Ложка сахара? Не страшно, я вообще зелёный чай привык пить без сахара.
Хироки посмотрел на своего собеседника и отметил то, на каком расстоянии они сидят друг от друга.
«Слишком близко, слишком рядом. Настолько, что я могу коснуться его лица. Манящий весенний мальчик…», - снова вспыло в созаннии Хироки то первое впечатление о молодом актёре, который сейчас сидел здесь рядом с ним.
Стало трудно дышать.
- Я думаю стоит включить кондиционер или же открыть окно, а то душно… мне душно после перелёта и долгой дороги на такси, - подскочив с дивана, Нари бросился к кондиционеру и нажал на нём пару кнопок, сразу же подуло прохладным ветерком. – Миу… Харума-кун, я честно очень удивлён тебя здесь видеть. Какими судьбами?
Вот, он наконец-то немного успокоился и теперь сможет продолжать непринуждённый разговор, а потом они решат как им быть дальше.

Все движения такие неуклюжие. Вот Миура чуть не выронил чашку с горячим зелёным чаем, который только что забрал у Хироки после того как тот, совершенно невинно и без задней мысли, сказал, что пьёт без сахара. Никих претензий в голосе, никаких претензий в принципе, но зато какая реакция у Миуры.
Парень словно смутился и тут же стал убеждать, что готов сделать такой чай, какой захочет Наримия-сан. К чему такая любезность? Зачем вообще, молодой японец хлопочет вокруг старшего?
Во всём этом, за какие-то чуть ли не считанные секунды, пытался разобраться Хироки, стоя возле окна и тыкая по кнопкам кондиционера.
«Какое-то неправильное начало. Высшие силы решили надо мной посмеяться?»
Он готов был простоять у этого окна целые сутки, лишь бы не приближаться к Харуме. Нет, нет, нет, ни в коем случае потому что тот был ему неприятен, отнюдь, старый знакомый всегда притягивал Хироки так, как никто прежде. Ох, каким же мучением в своё время были для него съёмки в «Кровавом понедельнике». Хироки бы даже не осмелился посчитать сколько раз готов был сорваться и… и что? Да, всё в итоге превращалось в ничего и плавно перетекало в рабочие приветствия и доброжелательные улыбки.
Конечно, для Хиро простоять вечность на расстоянии нескольких метров, могло стать спасением для внутреннего мира, который кажется начинал медленно раскручиваться словно огромная центрифуга, но в любом случае это не дело и это не есть красиво по отношению к товарищу. Пришлось, отчасти насильно подтакливая себя, вернуться на диван и вновь занять место рядом с Харумой.
Отодвинуться чуть дальше, буквально на дюйм, но даже так будет намного легче. Это не световые мили и не километры, это какие-то жалкие несколько дюймов, который всё же помогают держаться.
Вот Нари решил и посмотреть на своего друга. Кажется за те пятнадцать-двадцать минут – господи, а может уже и вечность прошла – что они находятся в одном помещении, тридцатилетний актёр так ещё ни разу и не взглянул в глаза парню. И сейчас, возможно это было опрометчивой ошибкой, но подняв глаза нам юношу, Хироки неосознанно стал вглядываться в черты его лица. Такие плавные, такие красивые…
- Хироки-сан, раз уж нам придется быть парой, думаю, стоит прояснить кое-что. Насчет личной свободы, предпочтений каждого...
Голос Миуры словно резко выдернул Наримию из альтернативной реальности, в которой разве что не летали розовые пони.
- Предпочтений? Каких именно? – прищурился актёр, чуть склонив голову на бок.
Но кажется, Харума-кун не расслышал этих слов и продолжал:
- …насчет ванной, сна, и прочего. Есть что-то, что мне нужно иметь в виду?..
Юноша приблизился к Хироки очень близко, почти вплотную. Ещё одно движение и их ресницы могут спутаться, переплестись… чужое дыхание уже обжигало, заставляя пульсировать кровь в венах.
Ещё одно движение. Назад. Не на дюйм, не на два, больше, гораздо больше. Теперь можно дышать, можно улыбаться и шутливо отвечать:
- Имей ввиду, что я моюсь голым, - весело произнёс Хироки, а потом подумал, что его слова сейчас могут быть поняты не так как нужно. – А что касается сна, то… - он повернул голову в сторону кровати, - кажется эта штука двуспальняя и увы, но по контракту тебе придётся делить со мной постель. Не переживай, я не храплю.
Снова улыбка и руки поднятые в обезаруживающем жесте.
- Что ж, я обещал Накадзаве-сану, что буду обходителен со своей парой, поэтому, Харума-кун, предоставляю тебе право первому принять душ и привести себя в порядок. Я уже после тебя, пока же буду распаковывать вещи.
Просто слова, обычные, в какой-то степени будничные, но отчего-то Наримии казалось, что теперь любое его слово можно оценивать как… намёк? Возможно.
Нари встал с дивана и взял в руки свою сумку, которая, он был уверен, и стала виновницей неловкой встречи. Выбрав один из шкафов, он расстегнул молнию на своём багаже и принялся раскладывать вещи по полкам стараясь не оборачиваться, что бы, если что, не смутить своего юного друга, когда тот будет принимать душ. Всё-таки, дизайнеры постарались и наградили квартиру ванной с прозрачными стенами.

Зачем оборачиваться? Зачем смущать? Зачем пытаться разглядеть то, что происходит за прозрачной стеной ванной комнаты? Вот именно, не зачем.
«Так, футболки я положу сюда. Толстовки будут висеть тут», - такие бытовые мысли, выполняющие сейчас роль силового поля или барьера, помогающие отрешиться на мгновение от реальности, что бы не помнить где и с кем находишься в данную минуту.
Только шум включившейся воды, цепляет и как ниточка тянет, тянет возбуждая внутри желание обернуться. Обернуться на автомате, на рефлексе, как когда человек слышит за спиной незнакомый шум.
Вцепившись в дверку шкафа, Хироки зачем-то закрывает глаза и делает глубокий вдох.
Он вообще не понимает что происходит. Впрочем, ладно, зачем себя обманывать, когда всё ясно на самом деле.
Миура Харума. Ему всего сколько? Двадцать один, двадцать два? Такой юный, но уже успевший прократься в сердце. Ещё не полностью, всего лишь на пару шагов. Задержался там своей ясной улыбкой и хитрым взглядом.
Любовь? Нет, Хироки понимал, что это совсем не любовь. Его просто влекло к этому мальчику, как иногда влекло к другим. Так, развлечение на некоторое время. Он уже тогда хотел проявить к нему внимание, только, наверное, не позволила совесть. Не захотелось обидеть или ранить. Всё-таки они были в какой-то степени друзьями.
И сейчас Хироки понимал, что не будет делать ничего лишнего, ничего такого, что могло бы смутить парня. Смутить или дать крохотную надежду.
«Лучше найду себе кого-нибудь другого», - ухмыльнувшись подумал он.
Странные мысли при том, что он приехал сюда не искать любовь, а так, можно сказать, по работе. Значит будет работать, будет играть приветливость, скрывая настоящие чувства.
-А... похоже, я забыл взять одежду на смену. Хироки-сан, можешь не отворачиваться, если что - я не стесняюсь.
Хироки вздрогнул и футболка выпала из его рук. Обернувшись он увидел стоящего рядом Харуму. Парень был весь мокрый. Футболка плотно прилегала к телу, очерчивая каждый изгиб тела, каждый рельеф. Кожа блестела от капель воды стекавших по шее под влажную одежду.
-Это же... Достаточно представить, что мы в общественной бане. К тому же, мы оба мужчины.
Миура потянулся к шкафчику и достал оттуда свои вещи.
- Да, мы оба мужчины, - голос предательски дрогнул, но Нари надеялся, что этого не было заметно. – Взрослые мужчины, которых сложно чем-либо смутить. Но я надеюсь, что ты не разделся не из-за своей стеснительности? В любом случае, не переживай, подглядывать не собираюсь. Иди принимай душ.
Быстро наклониться, поднять упавшую вещь – сегодня всё валится из рук – и снова попытаться распихать пожитки по полкам, в очередной попытке отвлечься.
Время в этой квартире тянулось долго, по крайней мере так казалось Хироки. А может и не тянулось, а скакало как сумасшедшее, продляя одни мгновения и ускоряя ход других.
«Полотенце, зубная щётка, бельё» - Хиро перебирал в голове вещи, которые нужно взять в ванную.
- Хироки-сан, я всё, - снова этот мягкий голос.
На Наримию смотрел его нынешний сосед по квартире. Мокрая чёлка ниспадала на глаза делая взгляд парня каким-то томным, а кожа была влажной и чуть блестела.
Кажется у кого-то только что перехватило дыхание и чтобы привести себя самого в чувство, старшему понадобилось больше, чем тридцать секунд.
В какой-то момент в голове промелькнула дикая, шальная, безумная мысль «а к чёрту всё!». Перекинув полотенце через плечо, Хироки направился в ванную. Притормозив возле Харумы-куна, Хиро чуть приблизился к нему, слегка подул туда, где между ключицей и шеей есть очень чувствительное место натянутой, напряженной кожи, а затем коснулся этого места кончиком пальца со словами:
- Ты кажется плохо вытерся полотенцем. Вот тут осталось ещё несколько капель.
Улыбнувшись, он захлопнул за собой дверь в ванную, оставив юношу стоять по среди комнаты.

Давно доказано, что чем дальше предмет вожделения и чем реже его видишь, тем меньше его собственно и жаждешь. Бывают правда и совсем клинические случаи, но Хироки к таким людям не относился.
Стены стеклянной комнаты были запотевшими, когда Нари зашёл туда и закрыл за собой дверь. Несколько минут японец не мог заставить себя раздеться, не потому что его может кто-то увидеть, просто он медленно вдыхал и выдыхал тепло, которое ещё не успело испариться.
Досчитав до трёх, Хироки включил воду, снял одежду и залез под струи почти горячей воды. Он любил когда вода чуть обижгала кожу.
Наверное ванная это самая лучшая терапия от всего на свете, потому что вода вместе с мыльной пеной словно смывает не только всю усталость, но и начисто вымывает все ненужные мысли из головы. Так постепенно стало успокаиваться всё это время дико стучащее сердце, проще стал восприниматься приезд сюда, даже какие-то планы строились на будущее проживание в рамках шоу.
Но самое главное то, что Хироки на данный момент совершенно не волновало что могло происходить в комнате. Он уже не думал о Харуме, о том насколько нежной ему показалась его кожа, когда он коснулся шеи парня. Разлитый чай и упавшие вещи словно стёрлись из памяти. Было бы отлично, если бы сиюминутное состояние не было одномоментным. Вдруг и правда, когда Нари выйдет из ванной, то ничто не сможет его смутить, напрячь и обеспокоить.
Неожиданно в комнату ворвалась лёгкая прохлада, которая тут же потонула в тёплой духоте. Без стука и без предупреждения сюда, вместо с этим холодком, ворвался и Харума. Его внезапное появление действительно оказлось Наримии похожим на вторжение в частную собственность, и не важно, что теперь это собственность их совместная.
- Харума-кун, ты что-то хотел? – смывая пену с плеч, совершенно спокойно спросил актёр.
-  Я на секундочку. Не могу найти очки, а контактные линзы остались тут, на полочке... О, да вот же они.
«Всего лишь линзы. Он пришёл за забытой вещью. Ничего такого. Ками-сама, прогони из моей головы уже все самые непристойные мысли, а? Да за те полтора часа, что я нахожусь в этом доме, я уже раз двести думал, что сойду с ума от тех дерзостей, что лезут мне в голову! Наверное, за всю свою жизнь у меня не было таких желаний, которые посещают меня сейчас».
- Нашёл? Отлично. И да, рад был тебя видеть в своей скромной обители, - он попытался пошутить, что бы для самого себя же разрядить обстановку.
А затем всё происходит очень быстро. Хироки видит как его друг подскальзывается на кафеле и не успев ничего понять, чувствует, как Миура практически мёртвой хваткой вцепляется в плечо актёра, что бы удержать равновесие. Хиро помогает парню приобрести устойчивое положение, придерживая того под локоть.
- Эй, ты чего! Нам не нужны травмы в первый же день, подождём пока с этим, ок? - милая улыбка.
- Ооо, спасибо. Ха-ха. Я же расшибся тут.
И тут совсем неожиданный, возможно даже не предугаданный звёздами, лёгкий поцелуй куда-то то ли в щёку, то ли в мочку уха. И белое полотенце закрывает лицо.
Когда Миура вышел, Нари отключил воду, вылез из ванной и уселся на её край. На его лице застыла странная улыбка. То ли она была счастливой, то ли блаженной, хотя эти понятия тесно связаны друг с другом.
Выйдя в комнату обмотанный одним полотенцем, второе, которое оставил Миура, висело на шее, Хироки увидел как юный актёр ходит по квартире в поисках чего-то, слово собираясь куда.
- Что-то случилось? Ты решил сбежать от меня в первый же день?
Наримия Хироки находит на диване пульт от телевизора и включает первый попавшийся канал. На экране мелькают радостные лица, кажется это развлекательное шоу. Краем уха вслушавшись в речь говорящих, актёр делает довольно очевидный вывод – в шоу говорят на корейском.
- Кстати, Харума-кун, спасибо за полотенце, - подойдя к парню, он перекидывает полотенце Харуме через голову, словно заключая в своеобразное кольцо, и чуть притягивает к себе. Держит, не отпускает.
- Мне оно пригодилось. И я надеюсь, что ты теперь лучше видишь в своих линзах.
Хищная улыбка проскальзывает по лицу и Хироки отпускает концы полотенца. Больше ни слова не говоря, он идёт искать себе чистую сменную одежду.
Хватит, наверное, уже играть в кошки мышки. Вот он и отпустил свою жертву.

Переодеваясь Наримия даже не думает смотрят на него или нет, он сейчас вообще ни о чём не думает. Единственное, он лишь слышит, как Харума ходит за ним по пятам по квартире.
Если честно, то Хироки был бы не против лечь на это здоровую кровать и уснуть. Можно и не на кровать, а даже вот прямо здесь на полу. Его вымотал перелёт в другую страну, его вымотало внезапное открытие личности его пары, но ещё больше его вымотали эмоции, которые он успел за сегодня пережить.
Наверное, ещё никогда в жизни он не испытывал столько противоречивых чувств сразу, смешивающихся в его душе в какой-то невообразимый коктейль из эмоций. Возможности выплеснуть эту смесь не было, так как он не мог позволить себе поддаваться разного рода порывам. И так, кажется, слишком много лишнего сказал и натворил за сегодня.
Очистить разум в данный момент не получалось, оттого и ещё большее желание забыться в мёртвом сне до завтрашнего утра, не отвлекаясь на сторонние раздражители.
Но был ли Миура для него раздражителем? Нет, он скорее мог послужить нежелательным катализатором неконтролируемых действий, после которых не всем может быть хорошо. Отчего-то Нари уже предвидел своё недалёкое будущее: культурная программа днём со своей парой под объективами телекамер, изображая лишь обычную дружбу и каждый раз одёргивая себя, не давая волю не только действиям, но и фантазиям, а ночи будут обстоять иначе и, кажется, каждый раз после того как часы пробьют полночь – словно в сказке, ага – Наримия Хироки будет отправляться в ближайшее развлекательно-питейное заведение и будет топить все свои желания в алкоголе и случайных связях, а утром, вернувшиь в квартиру, мило улыбнётся Харуме-куну и, продолжая следовать подписанному контракту, снова предложить очередной культпоход.
«Ерунда какая-то, а не жизнь получается»
Ну вот, кажется теперь он выглядит прилично. Никакого смущающего полотенца на голое тело, вместо этого синие джинсы и светлая футболка. Как говорится, просто, но со вкусом. Пожалуй осталось выбрать что-то ещё. Хироки любил многослойность в одежде, за которой словно прятался от окружающего мира. Однажды ему приходилось посещать психолога, и тот, как только увидел в чём пришёл популярный японский актёр, сразу же заявил, что так Наримия закрывается от реальности.
«Ох уж эти психологи. Да что они знают», - вспомнив этот эпизод фыркнул Хиро.
Сейчас выбор перед ним стоял между чёрно-белой и красной рубашками.
- Хироки-сан...  я тут вспомнил кое-что.
Японец внезапно понимает, что его тычут пальцем в бок. Чувство, если честно, не из приятных, ситуацию спасает лишь то, что Хироки знает, что это Харума и именно поэтому не отходит в сторону, а продолжает стоять и разбирать свои вещи.
- Ммм? – вопросительно мычит он.
- Пойдешь со мной за покупками? Вдруг заблужусь.
Наримия чувствует, как его спины касается спина парня, а затем Миура сползает по нему, словно по стене, на пол. Оглянувшись через плечо, Хироки в очередной раз убеждается, что его друг это ребёнок, правда уже взрослый, но всё ещё ребёнок. Казалось бы небольшая разница в возрасте, 8 лет, это же, пфф, ерунда. Но мир они воспринимают по-разному.
Вот сейчас Харума действительно как маленький мальчик, что сидит возле папы и упрашивает того сходить с ним погулять.
-  Ну, так что?
Улыбаясь, Нари присаживается на корточки рядом с молодым актёром и с улыбкой дёргает его за кончик уха.
- Конечно, пойдём. Не смогу я тебя одно отпустить. Я старший, значит должен за тобой приглядывать.
Выпрямившись, Наримия идёт снимать с вешалки свою куртку.

<------------------ супермаркет

Отредактировано Narimiya Hiroki (2012-02-06 14:52:47)

Наримия не ответил ни на один заданный ему вопрос. Ни словом, не кивком, ни даже легким взглядом. И пусть вопросы были пустяковыми, пусть ничего не значащими, но нельзя же так. Наримия решил его избегать? Право, чего ради. Думать о том, что все дело в его застенчивости… «Или…» Миура замедляет шаг и плетется за Наримией, не сводя с него своего пристального взгляда. Кажется, сейчас ласковым шепотом перелистнется страница, и на ней будут запечатлены такие запретные для Миуры мысли. «Хватит ему вести себя, как будто он персонаж манги» - хочет сказать Миура и молчит.
И черт с ним. Делов-то. Только бы сползла с лица эта глупая улыбка.
Они снова дома.
- Тадайма, - по привычке говорит Харума, разувается, вешает на вешалку свое пальто, а затем и пальто Наримии, которое тот попросту швырнул за пару секунд до этого. От пальто немного отдает запахом табака, что удивляет Харуму. Но, сегодня он нигде не видел ни одной пачки сигарет или зажигалки. Пока Наримия на кухне, Харума недовольно цокает языком и лезет в карман чужого пальто. Ничего, кроме бумажника.
«Я так ничего и не купил» - Миура идет в гостиную и садится на диванчик, начиная копошиться в своем телефоне. Точно зная, что он у себя дома, он не может отделаться от ощущения, которое возникает, когда попадаешь в жилище малознакомого человека. И совсем не вовремя стали появляться мысли о том, что он оттолкнул от себя Наримию-сан, и из-за этого тот теперь даже видеть его не хочет.
Миура откинулся назад, вжимаясь в спинку дивана, от чего вспомнилось, как полчаса назад его вжали в стеллаж. «Какой же ты… застенчивый, Хироки-сан», не сдерживая ухмылки, думает Миура и начинает набирать сообщение для друга. «Привет. Ты не поверишь, что за чертовщина тут творится,» - пальцы бесшумно касаются тач-скрина. Начало сообщения стирается, и все по новой: «Такеру-кун. Мой корейский возлюбленный доведет меня до ручки, но тебя я все равно буду всегда любить». И снова чистый экран, на котором неуверенно высвечиваются одно за другим слова: «Такеру, я идиот. Опять.» Но Такеру слишком хорошо знает, что все это значит, и потому это слишком рано - писать ему подобное.
«Такеру, я долетел хорошо. Не написал раньше, потому что был занят добыванием еды. >.> Ну, ты сам все увидишь. Веди себя хорошо и люби только меня~». Список контактов, «Сато-кун», отправить.
- Бу! – Миура, услышав голос Наримии, хочет обернуться назад, когда ему перекидывают через голову шарф и ловят им, словно на охоте. Пока Наримия – что ему, черт возьми, в голову ударило? – обходит диван и садится перед Миурой, юноша кладет в сторону телефон, не обращая внимания на жужжащий отчет о доставленном сообщении. Миура удивлен и искренне хочет сейчас снять со своей шеи пленивший его шарф, потрепать по волосам сидящего на полу Наримию, пошутить и заняться своими делами. Наверное, этого ему и стоит сейчас желать.
- Харума-кун, - голос Наримии-сан очень вкрадчивый - тебе не кажется, что у нас в квартире холодно? Даже на улице мороз не казался мне таким страшным, как тот холод, которым вдруг стала, пронизано всё пространство нашей жилплощади.
- Странно, отопление должно работать без накладок, - Миура отвечает очень вежливо и осторожно, ожидая подвоха, стараясь не смотреть в глаза своему собеседнику. Наримия поднимается и приближается, теперь нависая над Миурой, смотря ему в глаза нахально, сверху вниз. Шепчет:
- В Японии в такие вот холодные зимние дни, мне очень часто было одиноко и не было рядом никого, кто мог бы согреть. Зато теперь… - целует увереннее, напористей, чем в прошлый раз, но гораздо короче, чем хотелось бы Миуре, чье лицо сейчас медленно, но верно заливает краской.
«Зато теперь тут есть безумно тёплое одеяло, и я уверен, что не замерзну этой ночью!» - в конечном счете, Хироки-сан тот еще гад.
Миура опять берет в руки мобильник и раздраженно набирает: «Веди себя очень хорошо, понял?», и отправляет все тому же адресату. После чего заходит в спальню, где Наримия уже лег в постель, стаскивает с него одеяло и идет обратно в гостиную. У порога останавливается:
- Хироки-сан, - ему отлично дается радостный, ничем не омраченный голос, - Да, ты прав, прохладно очень. Особенно тут. Так что, посплю я в гостиной, а плед… Он колется, поэтому благодарю от всего сердца за то, что позволил мне забрать одеяло. Доброй ночи.
Завернуться в одеяло, как в кокон, задыхаясь от жары. Хочется написать последнюю смс Такеру с угрозами – что, мол, будет с ним, если тот будет вести себя плохо, но… Не стоит давать ему повод для беспокойства.

«Хаааааару-чаааан~». Еще несколько секунд до этого Миура лежал, замотавшись в одеяло в несколько слоев, думая о… Господи, ни о чем уже не думая, по крайней мере, сознательно.  Каких-то два трека, прослушанных перед тем, как заснуть, и он под хрустальную  россыпь исландского вокала провалился в сон, где Такеру-кун ему предоставлял отчет о своем поведении, и почему-то стояли они по колено в воде у морского побережья. Тельняшка, легкие белые штаны Миуры чуть шуршат на ветру, Такеру в идиотской фуражке… Миура чувствует, как его вырывают из этого неправдоподобного, но умиротворенного состояния и тащат на берег. Поворачиваясь, Миура видит Хироки-сана. Он такой загорелый. Так радостно улыбается. Тянет Миуру на себя, глубоко целует, и пусть у обоих глаза закрыты, Миуре кажется, что тот все еще улыбается. На песок летит одежда. Губы Хироки сегодня с горьковатым привкусом.  Он нависает над Миурой, чуть придавливая тяжестью своего тела. Дыхание учащается, каждый поцелуй все требовательнее, каждое прикосновение – более запретное, чем предыдущее. Черт возьми, ощущать присутствие Хироки везде и отвечать всем телом на каждое молчаливое действие… Начинается дождь? Какого черта? Для сезона дождей не время, а он еще и усиливается так быстро.

«Хаааааару-чаааан~» - Наримия снова выдергивает Миуру, но в этот раз – лед за шиворотом, дезориентация в пространстве и Хироки сан в одном белье цвета зеленого папоротника, надо отметить, весьма приятного глазу, нависает над Миурой, да еще и со своей игриво-хищной улыбкой.
«Это еще что такое?» - никакое логическое объяснение Миуру сейчас не устраивало. «Хару…чан?»
- Х-хироки-сан, ты, что же, темноты боишься или в новой обстановке сам заснуть не можешь? – Миура, медленно приподнимаясь на локтях, попытался принять вертикальное положение, еще и стараясь не встречаться взглядом с Наримией.
Последние крохотные кусочки льда растаяли каплями у копчика, от чего юноша недовольно поежился и, приподнявшись еще больше, оказался лицом к лицу с Нари.
Сейчас он хотел бы, наверное, разозлиться на мужчину, который, похоже, сам не мог определиться, что ему нужно. Или определился только что. И этому решению, этому террору так непреодолимо сильно хотелось поддаться.  Оказавшись так близко к Наримии, «Хару-чан», отчего-то (а вернее от того, что сейчас явно говорило о решительном настрое того чувака сверху) даже смутился.
«Можно подумать, никогда со мной такого не было, и не было никого так близко. Конечно, за три недели неудивительно, что обострились так реакции, но.» Если с тобой играют, лучше подыграть, а еще лучше – сменить правила в ходе игры.
Вопреки своему же решению, Миура быстро, почти по-детски целует Нари в уголок губ и уползает, вжимаясь в подлокотник и затем, по старой привычке сжимая в сомнении губы, вновь сокращает дистанцию. Хочется что-то сказать, но все равно в голову ничего не лезет. Выпрашивая разрешение на инициативу, целует Нари, покусывая ему губы.
Наверное, было бы удобнее, будь это знакомство на один вечер. Не будь потом десятков вопросов и сплетен. Желать его прикосновений унизительно. Миура обнимает обеими руками Наримию, проводит языком  по действительно красивой линии уха, ласково целует в аккуратную мочку и, сделав усилие над собой, шепчет:
- Хироки-сан, думаю, следующий поцелуй будет поцелуем на ночь. Так?

Глупо думать, что именно ты устанавливаешь правила этой игры, глупо думать, что будучи игроком, ты можешь быть еще и рефери. Глупо думать, что вообще существуют какие-то правила. Во всем. Правила придумывают слабые, чтобы у сильных было меньше возможностей ранить слабых. Пусть идея неоригинальна, но после миллиардов людей, которые дышат с тобой одним и тем же воздухом, которые говорят одни и те же слова и чувствуют точно так же, - господи, как же одинаково все устроены, - о какой оригинальности вообще речь? Наверное, в этом и кроется успех гороскопов - раз уж все эти жизни так похожи одна на другую, то почему же не сказать одну и ту же фразу миллионам? Я, мы, они, ты... Какая, в сущности, разница?
"Я на тебе как на войне, а на войне, как на тебе." Почему же Харума думал, что Хироки-сан сейчас и в правду остановится, пожелает ему доброй ночи и они разойдутся - каждый по своей комнате, каждый по своим снам.
"Но я устал, окончен бой, беру портвейн, иду домой". Если бы все было так.
Пока Наримия ведет Миуру в спальню, ведет подчеркнуто неторопливо, в висках у Миуры пульсирует песня, которую он никогда прежде не слышал. Сейчас можно остановиться, пусть даже он останется без футболки, можно даже нагрубить, но "можно" так сладко шепчет о возможности сделать иначе.
Наримия прижимает Миуру к стене - уже в которой раз за сегодня, не оставляя никакого выбора, никакой свободы. Даже не целует, только мучает, заставляя изнывать - о, как Миура не любит этого слова, - изнывать от желания поторопить Наримию, впиться в его губы, выучить затем каждую его родинку, каждый шрамик, присвоить все это себе.
Отзываясь всем телом на поцелуи со вкусом самого дорогого, самого роскошного алкоголя, Миура почти с досадой думал сквозь дымку, что выглядит сейчас очень глупо.
- Хару-чан, - Наримия отстраняется от него, а Миура инстинктивно тянется вперед за новым поцелуем,  - я надеюсь, что теперь тебе не страшно будет спать со мной в одной постели? – он прищуривает глаза. – Кажется, что мы наконец-то преодолели все неловкости между нами и вполне можем спать на соседних подушках, тем более этого требуют правила. И, совсем забыл! Поцелуй на ночь.
"Это боль как ее ты не назови; это страх - там где страх место нет любви." - что это за строки, откуда? Миура почти смеется, пока этот террорист, поначалу казавшийся таким нерешительным, таким по-детски милым, готовится ко сну. И пусть по лицу Миуры всего этого не скажешь.
Только еще больше растирая покрасневшую кожц на шее, Миура возвращается в гостиную, откуда он волочит обратно одеяло. "Этого требуют правила? Правила?! Черт с тобой."
Не может быть, чтобы Наримия уже спал, но его глаза закрыты, а дыхание размерено. Он спит по-хозяйски, развалившись на всю кровать, и потому в него летит одеяло, потом подушка, а затем Миура пинками оттаскивает его ближе к краю.
- Раз уж того требуют правила, - почти шепчет он, - о, я не люблю нарушать правила, Хиро-сан. Без правил никак нельзя.
Миура ложится на спину и почти не моргая смотрит в потолок, ожидая, что так он рано или поздно заснет.
"Без правил никак нельзя. Никак."

"Который сейчас час?.." - Миура открыл глаза, сонно разглядывая Наримию, пока тот спал, повернувшись теперь к своему кохаю лицом. "Сейчас только половина седьмого." Хироки сан зарылся лицом в подушку, а его часть одеяла лежала смятая сбоку, аккурат между Хироки и Харумой. Миура чуть приподнялся на локтях и наклонился к семпаю, убирая с его лица пряди волос. Задумчиво, даже серьезно он разглядывал лицо спящего семпая. "Наверное, я сейчас выгляжу странно. Как извращенец. Точно как извращенец." Миура прилег обратно, продолжая смотреть, как мерно дышит Нари, чуть посапывая. Юноша чуть не рассмеялся. Сейчас его ощущения отприсутствия Нари совпадали с теми же, что были и в первые часы их знакомства. Не здесь, на съемках, а во время работы над Кровавым Понедельником. Такой известный семпай, Наримия Хироки-сан, сидел на улице и, зажмурившись, он подставлял лицо солнцу, чуть морща нос. Миура тогда шел с Такеру и повернулся только на мгновение... Сейчас он впервые вспоминает тот день. Вообще удивительно, что он запомнил это.
Миура опять провалился в сон и когда проснулся, спальня была уже залита солнечным светом, который, отражаясь в зеркале, слепил глаза. Потянувшись, Миура поднялся, с отвращением подумав, отчего же первый подъем был таким легким, а второй больше напоминал пытку. Продолжая потягиваться, Миура пошел в сторону ванной. Наримия был уже на кухне.
- С добрым утром. - голос немного дрогнул, и Миура просто зашел в ванную, плотно прикрыв за собой дверь.
Почистить зубы, умыться, принять душ... Миура сейчас не знал, о чем ему заговорить с Нари и как вообще теперь воспринимать их отношения. Задумавшись, он и не заметил, как перекрутил кран, из-за чего его окатило обжигающе горячей водой. Не сдержавшись, Миура громко закричал и, нащупав кран, выключил этот чертов огненный дождь. Кожа раскраснелась - парень никогда не страдал криворукостью, но, похоже, в этот раз он все же ошпарился с головы до ног.
"Свариться в душевой - какой замечательный способ бежать от проблем."
Покончив с ванной, Миура молча зашел на кухню и сел напротив Наримии. Две чашки с кофе. Посмотрев вопросительно на семпая, юноша взял одну из них - кофе нельзя было назвать горячим, и но окончательно остывшим тоже. Он делает маленький глоток.
- Слишком горький. - Миура встает, находит сахарницу и добавляет в свой кофе три ложки сахара, потому что сладкое по утрам его очень бодрит. Растирая затекшую за время сна шею, Миура вспоминает, как прикасался к ней Наримия, и против свей воли начинает смущенно отводить взгляд.
- Хироки-сан, - он, похоже, собрался опять с мыслями, - давно проснулся?

<--- Подсобка

Они не разговаривали весь день, но ведь это нельзя считать за нарушение правил? И даже к лучшему, что они не говорили, потому что Миура довольно ясно дал Наримии понять, что сам не лыком шит и не поведется как девчонка на такие заигрывания. Он знает себе цену, и поэтому... Такеру, между прочим, так и не ответил на вчерашние смс, а значит, звонить ему тоже нет смысла. Миура вынести не мог, когда его игнорируют подобным образом, когда не отвечают, будучи занятым чем-то более важным. Как же Таке повезло, что он сейчас находится в другой стране, а то бы истерики ему не избежать.

Как только часы отстучали последние минуты парного времени, Наримия сорвался и просто вышел из квартиры, словно и ждал этого с самого начала. Миура даже улыбнулся довольно - он в это время на кухне разогревал себе сендвич, - все шло именно так, как и надо. Тишина может быть такой разной, и в этом вся ее прелесть - ее можно наполнить чем угодно, вложить в нее свое безмолвное торжество, не раздражая ушей побежденного, обволакивать, быть везде сразу; наполнить тишину электричеством нервозности, столь приятно разбавляющего воздух, влить в нее литры неловкости, превратив комнату в огромный аквариум, где плавают невысказанные, потому особенно аппетитные недомолвки. Да, конечно, Миура был рад - он чувствовал, что у его семпая было не самое лучшее настроение, и он чувствовал приторное удовольствие от того, что сделал семпаю такую гадость, если это можно так назвать. Он его проучил, и у него нет причин чувствовать себя плохо.

А вы когда-нибудь замечали, как по-разному звучит тишина в зависимости от того, есть кто рядом или нет? Может, все дело в том, что звук распределяется как-то иначе, не встречая сопротивления, и преломляется совсем по-другому, но когда вы одни в своей тишине, она звучит более звонко, вибрируя, касаясь кожи невидимыми волнами. Из-за этого звона кажется, что стены расступаются, тени вытягиваются, а потолок взлетает вверх, увеличивая площади, нарастая звучанием. Чтобы владеть тишиной - нужен кто-то еще. "Темнота - это как сотня черных котов, забравшихся на лицо." Обязательно нужен кто-то еще, в чьем присутствии звон сожмется в безобидный мягкий комок шерсти, заснув черным котом на спинке кресла. Тишина - это тоже черный кот, который всегда предпочитает вам другого хозяина.

Миура сел почитать книгу - впервые в перерыве между съемками у него действительно было на это время, которое он и хотел заполнить вязью отпечатанных слов. "Главарь давно говорил, что такой поступок необходим для заполнения мировой пустоты. Видимо, пустота, невосполнимая ничем другим, заполнится убийством. Наверно, в их руках реальная власть над бытием. Нобору что есть мочи тряхнул кошку и ударил ею о бревно. То, как взлетело, разрезав воздух, зажатое в пальцах теплое и мягкое тело, было по-настоящему великолепно. Пальцы все еще хранили ощущение пуха." Миура нахмурился и захлопнул сборник новелл. "Моряк, которого разлюбило море. Мисима Юкио" - скромные буквы на скучного вида обложке. Слишком неожиданным стало для Миуры здесь явление кошки, ставшей сейчас олицетворением пустоты, глазеющей на него со спинки кресла.
- Видимо, пустота, невосполнимая ничем другим, заполнится убийством. - смакуя слова, повторил Миура, думая о чем-то. В голову стали лезть самые простые, потому и раздражающие мысли о том, что Хироки-сана нельзя пронять такими выходками. Уходя, люди нередко действительно уходят. И это нервирует.

Японец достал из кармана ключи и мобильный, выругав себя - не нужно было класть их вместе, экран мог поцарапаться, - и набрал номер Наримии, который догадался вчера выпросить, на всякий случай. Четыре длинных гудка - ровно столько можно себе позволить, чтобы остаться вежливым. "Это ничего не значит", себе же огрызнулся Миура в ответ на беспокойство, что трубку не взяли. Он продолжил читать книгу, где расправа над еще теплым комком шерсти скоро закончилась, оставляя неприятно светлые чувства. Он еще раз позвонил Наримие, и, сделав десятиминутную паузу - еще раз. Еще одна пауза и еще один телефонный звонок, долгий, пока не включилась переадресация вызова. С каждым новым брошенным вызовом злоба внутри Миуры нарастала, разрасталась, превосходя уже в несколько раз раздражение, вызванное молчанием Такеру. 

Теперь слова о пустоте, восполнимой лишь убийством, невольно зудели в воображении Миуры, приближаясь все к более буквальному пониманию фразы. "Кого вообще волнует, где он и что с ним?", зло думал парень, но, противореча собственным утверждениям, он взялся писать сообщение семпаю. "Что мне ему написать? Спросить прямо, где он? Нет, нужно как-то иначе, чтобы он не подумал чего лишнего вроде того, что я пожалел, что отшил его. Ха, вот оно!", взгляд парня соскользнул на его ключ от квартиры. "Хироки-сан, прости если мешаю, но ты не взял ключи. Мне теперь с открытыми дверями спать?" - набирает он, довольный своей задумкой. "Я же потом могу ему сказать, что перепутал ключи, думал, что мои лежат в другом месте, вот и получилось так... Да, так и скажу, если спросит." Но Наримия не отвечал на сообщение. "Может, сообщение слишком ядовитым вышло? Похожим на требование? Нет, это меня не устраивает." "Хах, судя по всему, придется покараулить... Ты скоро будешь, Хироки-сан?" - дыхание становится почти невесомым, пока Миура отправляет сообщение и представляет ответ. Он же может быть грубым, он может унизить, а может быть отвратительно теплым, если, конечно, Наримия захочет сделать вид, что ничего не было. Да, конечно, он именно так и ответит - малодушно. Проигнорирует все, потеряет всякий интерес к Хару. Уже потерял и теперь развлекается с кем-нибудь посговорчивей - наверное у него заранее запасной вариант был припасен, не зря же он так рванул прочь от Харумы... Парень даже не заметил, как отправил Ниримие по-настоящему злое "Когда?" Он испугался. "Нет, так нельзя, у меня не должно быть никаких поводов для злости", Миура мотает головой, вытряхивая свои претензии.

"Хироки-сан, ты же так замерзнешь и простудишься. Точно простудишься. А я не умею ухаживать за больными, прости меня." - так, кажется, сказал он ему вчера по пути домой. Одновременно очень искренне и очень фальшиво сказал. И забота не забота, и извинение не извинение, и сомнительно до нельзя. Наверное, он был неправ. Миура не хотел быть неправ во всем, что касается Наримии. "Надеюсь, что Хироки-сан сейчас не на улице, а то дует такой холодный ветер и я волнуюсь, как бы Хироки-сан не простудился~" - пишет он. И пишет опять же для себя, чтобы загладить вину перед собой - ох, неправильно это. "Лучше стереть." - но вместо этого сообщение отправлено, а Миуре становится стыдно, а на стыд накатывает очередная волна раздражения, а потом спокойной, тихой злобы. Деланное равнодушие - да, это то, что сейчас возьмет за опору, чтобы закрыть глаза на неловкость перед самим собой.

Миура пошел в спальню, снял свой ярко-синий балахон и натянул обычную серую футболку. Вместо брюк - удобные шорты, и никакой обуви. Пора бы уже, наверное, лечь спать, и Миура заползает под слишком лёгкое для зимы одеяло, сжимая в руке мобильный телефон. Совсем глупо, обиженно, он отправляет семпаю сообщение с пожеланием доброй ночи. Тишина, сидевшая до этого в гостиной, улеглась в ногах у Миуры и уставилась на него, не моргая, и только изредка лишь подергивая кончиком хвоста. "Кого вообще волнует, где он и что с ним?", убеждает себя Миура, измотанный собственной истерикой так, что был бы рад сейчас даже расплакаться, если можно было бы. Сна ни в одном глазу, и его становится еще меньше, когда телефон начинает моргать извещением о новом входящем сообщении. "Хару-куууун! Прости-прости, тут такой беспредел творится, жалко, что тебя нет. Ну что, весело тебе там, а? Не развратничай сильно, хаха~" От Такеру.

Он дождется этого ответа, чего бы ему это не стоило. "Дурак, дурак. Идиот полный. Что, решил, это все? Ну уж нет. Дурак, дурак..." - непонятно даже, кого он ругает - себя или Наримию. Но он дождется, обязательно, даже если придется не спать до утра.

Пообещать себе не спать до утра гораздо проще, чем действительно не спать все это время, ведь в конце концов даже самые беспокойные мысли начинают зудеть тише, превращаясь в убаюкивающий монотонный звук под черепной коробкой. А не спать с выключенным светом - это сложнее вдвойне. Оставить гореть лампу в прихожей - это как на весь мир закричать, что ждешь кого-то. А может, и не так оно.
Миура сидел в темноте на кухне и пил третью чашку чая. Говорят же, что в черном чае кофеина больше, чем в обычном кофе. И он, Миура, сейчас почти проверяет это на практике. Лучше бы он курил, наверное. В этом больше надлома, нежели в сидении за кухонным столом с остывающим чаем.
Входная дверь тихонько отворяется и кто-то заходит внутрь, крадучись, как вор - оригинальнее не скажешь. Миура точно знает, что это может быть только один человек, но в тупом остолбенении продолжает пить свой чай. Молча. Миура не из тех людей, кто часто останавливается, чтобы задуматься и прислушаться к себе - на это не хватает времени, потому что никто не собирается ждать твоих внутренних решений. Говори - сейчас, действуй - быстро, не заставляй людей ждать. Но сейчас его никто не ждет, поэтому можно просто прислушаться к себе. Красной нити судьбы не существует, но это очень по-японски - воображать слишком много, желать думать, что кто-то всегда с тобой, даже если вы никогда не встречались взглядами. Учащается ли пульс от мысли, что он в соседней комнате? Замедляется время? Происходит вообще что-то?
- Хироки~ перестань уже быть таким падким на красоту, - доносится из гостиной. Пара шагов - свет на кухне включается, неприятно ослепляя Миуру, привыкшего уже к темноте. - Харума-кун?
Какая к черту разница. Прислушиваться к тишине маленькой кухни нет никакого смысла. Миура встает из-за стола и наклоняется за телефоном, после чего вкладывает его в руки Наримии. Стены не дают никаких ответов, хоть вгрызайся в них кулаками. Им все равно. Но не все равно Миуре, который сейчас оказался лицом к лицу со своим обещанием. Со своим ожиданием. Врезать бы сейчас ему, семпаю, или плеснуть чаем в лицо и уйти спать - и, можно считать, он выполнил свое обязательство. Но не для этого же он его ждал. "Ты скоро будешь, Хироки-сан?" - он помнит почти нехотя, как воздух становился свинцовым, когда он жил этими словами.
Миура крепко обнимает Наримию и тычется ему лицом в скулу, словно щен, закрыв глаза. Наверное, только этому ощущению можно доверять сейчас, и оно самое правильно - так же почти, как час или два назад, но неуловимо иначе. И все же что-то сломалось, и это не подходит под определение "плохо".
- Нэ... Семпай, я ждал тебя в первый и последний раз, слышишь? - бормочет Миура, вжимаясь в Наримию.

Сегодня Нари опять вернулся под утро, если, конечно, двенадцать часов дня можно считать утром. Хотел вернуться раньше, честное слово, но в последние месяцы Корея настолько понравилась ему, что он не хотел расставаться, ни с её ночными клубами, ни с людьми, с которыми там знакомился, поэтому после зажигающей ночи частенько возвращался не полусонным на такси, а гулял по утренним улицам Пусана, в ожидании пока откроется какая-нибудь самая ранняя кофейня, что бы насладится там чашечкой ароматного бодрящего напитка из зёрен. И только после этого ритуала - а это действо на самом деле превратилось в некий священный ритуал - возвращался домой, стараясь бесшумно открыть дверь и на цыпочках пробраться в квартиру, а там уже и нырнуть под одеяло и прижаться к любимому телу.
Но сегодня Хироки понимал, что полдень это далеко не утро и его дорогой кохай вряд ли спит крепким сном под тёплым одеялом.
Его отношения с "весенним" мальчиком зашли, нет, не в тупик, наоборот, очень даже далеко, после событий той странной ночи, когда один решил, что не хочет больше ждать, а другой обещал, что такого не повториться.
Теперь Наримии позволялось не только мечтать, думать и хотеть, ему можно было, и дотрагиваться, и требовательно целовать, получая ответ. Теперь каждое утро начиналось с пробуждения рядом с сопящим Хару-чаном, который любил спать, уткнувшись лицом в подушку. Иногда Хироки будил его поцелуем, иногда стаскиванием с кровати за ноги, всё зависело от настроения. И если на первое Миура лишь сонно улыбался, мягко бормоча о том, что бы семпай дал ему, ещё хотя бы пять минут, то на второе Миура реагировал куда более бурно: кидался подушками, ругал Нари на чём свет стоит, и обещал, что тому не жить спокойной жизнью. И этой же ночью Харума воплощал все свои угрозы, не давая семпаю уснуть до утра... иногда и дольше. Ведь всё зависело от настроения.
Но с тех пор как Наримия-сан внезапно очень активно загулял по пусанским клубам, предчувствие чего-то не очень хорошего росло с каждым днём всё больше и больше. Порой Хироки было удивительно, почему Хару ещё не послал его куда подальше со всеми этими ночными вылазками до утра?
Сняв с себя верхнюю одежду, Нари попытался прокрасться в ванную, наивно надеясь, что его любимый мальчик всё-таки спит.
Шаг, ещё один, быстрее, пока не застукали. Медленно открыть дверь в ванную и...
...что-то заставляет Нари остановиться. А ещё он почему-то боится обернуться, словно его там поджидает какой-нибудь монстр. Возможно весенний дракон...

Хироки спиной, даже нет, всем телом чувствовал, как его прожигает чей-то взгляд. Прожигает с желанием испепелить. В голову лезет только один вариант разрешения возможно назревающего конфликта: бросить вещи и закрыться в ванной, а уже оттуда орать всевозможные прощения и любовные клятвы.
- Это кто тут у нас... пришел. - Хриплый голос кохая как-то немного настораживает. Кто знает, вдруг он всю ночь жестоко курил, точа копьё в ожидании возвращения блудливого Наримии.
По логике вещей, по такой незамысловатой очень логике, Хирок-сану должно быть очень стыдно за то, что он в очередной раз возвращается позже, чем просто под утро. Да, наверное, он должен сгорать от чувства вины, однако на вопрос его собственной совести "А стыдно ли тебе?", он, мысленно, отвечает "Чотто~". Слава богу, что такое у него не спрашивает Миура, а то глядишь и вырвался бы его ответ, тогда Нари не сдобровать. За эти три месяца, Хироки успел ощутить на себе гнев капризного кохая, и это были не самые приятные моменты в его жизни. А уж с появлением системы штрафов... Если честно, то Нари тысячу раз пытался себя исправить, вот только приключения в дебрях городских корейских джунглях так его манили, что в итоге, согрешив очередной провинностью, приходилось за всё платить. Окей, иногда наказания были приятными, как например... эм... ладно, не об этом речь же!
В общем, мысленно прокрутив в голове развитие дальнейших событий, Хиро не нашёл что можно ответить Хару-чану, поэтому когда тот схватил его за футболку и потащил за собой на кухню, то он покорно последовал за кохаем, опустив голову вниз для большего драматизма. Авось тот сжалится и сегодня всё обойдётся милым кокетством и вкусным поцелуем. "Мечтай, мечтай, Наримия-сан".
- В сон не клонит, Хироки-сан? - ненавязчиво интересуется Миура и также ненавязчиво, будто делает это каждый день, что, кстати, не совсем, далеко от правды, кладёт на стол перед семпаем белый лист бумаги с напечатанным на нём текстом. Нари уже наизусть знает этот список.
- А я вот никак не могу проснуться, кофе, что ли, выпить.
- Хару-чан, - он старается придать своему голосу как можно более милые нотки, знаете, такие чуть засахаренные, - ты тогда пей кофе, а я пойду приму душ, а потом, - кокетливо продолжает Нари, - приготовлю нам завтрак. Хороший вкусный завтрак, а потом...
Он, как может, пытается отсрочить своё грядущее наказанием. Только, кажется, кому-то совершенно плевать на то, что Наримия перед ним тут выделывается. Миура просто стоит над душой Хироки и лениво зевая, перечисляет сегодняшние нарушения, и Миуре явно нравится данная ситуация. Кстати, список кохай тоже уже знал наизусть, поэтому зачитал "обвинения" даже не глядя в бумажку:
- Ушел не предупредив, это раз, вернулся под утро, это два. И еще в каком-то смысле ждать заставил. Хироки-сан, целых три пункта... Мне начинает казаться, будто тебе это нравится.
- О, Хару-чан, давно пора запомнить, что я тот ещё мазохист, - пытается пошутить Хиро, глядя на юного японца, который теперь уже сидит у него в ногах.
- Хироки-сан никогда не сдерживает обещаний, так? - миллионный по счёту упрёк. К этому-то Хироки уж точно привык. - Ну да, что это я... Ты вообще куда-то торопился, в ванную же? Семпай, компанию составить?
Вообще, так случалось, что порой наказания Миуры-куна могли зависеть от разных факторов. Конечно, определяющим было настроение парня, вот только семпай тоже далеко не был дураком и порой знал, как смягчить своё наказание... ну так, что бы всем было хорошо. Вот и сейчас он, ухмыльнувшись, наклоняется к Миуре и притянув того за воротник футболки, целует. Целует сильно, кончиком языка дотрагиваясь до языка парня, проводя по нёбу. Поцелуй длится до тех пор, пока у самого Наримии хватает воздуха в лёгких.
- Хм, ну если ты так хочешь составить мне компанию, то я не против. Кто-то же должен подать мне полотенце. - Наверное, эта шутка была лишней, и что бы как-то рассеять внимание Харумы, Наримия встал со стула и уже сам потащил кохая за футболку, только в сторону ванной. Зная Миуру настолько, насколько ему удалось его узнать, Хироки был уверен, что тот сейчас даст задний ход, потому что... кохай всегда смущался таких его внезапных двусмысленных порывов.