Бывают дни, когда чувствуешь себя погано. И вроде не заболел, но все тело ломит. И вроде работаешь не больше, чем обычно, в стандартном рабочем режиме, но усталость чувствуется. И все привычно и до боли любимо, но только все равно как-то погано внутри.
Обычно нравилось мальчику испытывать усталость: уставая, он забывал о том, что сейчас он не дома, напоминал себе (причудливо, да, но куда деваться, такой уж он), что занимается сейчас тем, чем всегда хотел, о чем всегда мечтал. И да, действительно, жизнь, которую он сейчас вел, была его мечтой с детства. Когда мама впервые привела Ниэля на кастинг и он его прошел, мальчик дал себе слово, это будет не разовая съемка, которой не суждено больше повториться, а съемка лишь первая, первая из многих. Так и вышло. Однако сейчас ему было плохо.
Лето, жара и тяжелый воздух. Внутри кольнуло. Сейчас бы оказаться дома, хоть ненадолго, хоть на пару часов. Он бы повидался с семьей, с друзьями, посмотрел на любимый пляж, на море. Должно быть, мальчик просто устал.
Айгу, ну почему сейчас все так вокруг сложно? Все эти странности и заморочности, взрослые проблемы и взрослые дела. И все эти невероятно сложные отношения. И уж если и есть что-то, что пока никак не дается ребенку, так это именно отношения и именно с женщинами. А может, в том и штука, что с женщинами? Ведь с тех пор, как он стал айдолом, вокруг него все и всегда были старше. Если с хёнами все было более-менее просто, то с нунами приходилось подчас нелегко. Никому ж не объяснишь, что он-то сам для себя уже взрослый, ему уже почти 18 годков, а это уже ого-го! Иногда приятно, что ты макнэ: с тобой все носятся, тискают, заботятся о тебе, всегда советы дают… Ну прямо способ продлить детство, право слово. Но иногда такое пристальное внимание начинало раздражать. Хоть бы чуть самостоятельности…
А тут и на тебе – самостоятельность вожделенную, получай пару и делай, что хочешь. И тут-то и стало ему понятно, что он всего-навсего обычный мальчишка. Ну, может, в необычном окружении, разве что. И профессия необычная, да. Но девушка, да еще и нуна... Ох, вот тут-то молодо-зелено и дало о себе знать, тут-то комплексы мальчишеские и проявились.
Даниэль остановился и оглянулся. Стоп, он уже у бассейна. Зелень вокруг, свет яркий. Это вырвало из пут самоедства и депрессии. Парень одергивает футболку и поправляет волосы. Вот же черт, полчаса укладывали, а теперь все насмарку, воздух-то влажный… Ну ладно, есть и пострашнее вещи.
Например, Ниэль страшно не высыпался в последнее время, а это приводило к спонтанному засыпанию на съемках и головной боли.
-Я в порядке, - бормочет он себе под нос, - все хорошо.
И правда, все же ведь хорошо, разве нет? Ты же не можешь показать другим, как ты вымотан и растерян, не имеешь права открыть тот факт, что иногда тебе страшно, ты должен для всех быть сильным, бесстрашным и взрослым. И нет рядом друга, пусть бы даже и хёна, которому можно было бы подойти и сказать: «Хён, я боюсь. Что, если это сон, что, если я сейчас проснусь, что, если этого больше ничего не будет?». А друг бы ответил: «Ты глупый, ничего никуда не денется, все это реальность, все будет хорошо». И стало бы спокойнее. И проще было бы воспринимать происходящее, что бы новое оно ни несло.
Может, парню так плохо было сейчас именно потому, что он испуган, а не потому, что он устал? Возможно, но, так или иначе, тело противно ныло, голова противно гудела, а сознание противно ворчало, что упаси боже сейчас наткнуться на кого-нибудь из старших. Придется нацепить улыбку, как маску, а дальше «улыбаемся и машем». Все, как обычно. А не хотелось как обычно, хотелось спокойствия и одиночества. Послушать бы музыку, да в плеере сел аккумулятор. Не заладился день, не заладился.
Сейчас было уже попроще, потому как основная масса дел из расписания на сегодня  уже была вычеркнута. Можно было просто сесть (Даниэль облюбовал шезлонг) и прикрыть глаза. И не смотреть на воду, которая напоминала, как сильно он любит плавать.